Салат со вкусом тарелки

За несколько времени до этого ротный попросил меня принести нечто из каптерки прапора ему в кабинет, дав мне связку своих ключей, и чуть позже отправился за мной. Я знал его ключи и, выбрав один, приложил его к ложе для опечатывания кабинетов, которая, конечно же, была и на двери каптерки. Мне хватило пары секунд сделать слепок ключа от сейфа. Ротный-вор был обречен. В день спасения деда наш командир поехал на своем новом японце в город, и это мне было известно. Дальше – дело техники. В его сейфе от 43000 солдатских рублей оставалось порядка 10000, которые я и забрал, пропив все той же ночью со святым офицером в читинском кабаке.

Так как для всех мы были в наряде, то в часть вернулся только утром. Пьян, сыт и рот на замке. Бедный ротный в своем кабинете допытывал бедных сержантов, к которым я и присоединился, посетовав на службу войск, не сменившую нас. Это был прямой укор ограбленному. Это было железное алиби. Он меня о чем-то спрашивал, но я уже был другой.

У пушкинской Татьяны в момент нежданной встречи с Онегиным после его возвращения в подобной ситуации было так: Ей-ей! Ни бровью не повела…

Я смотрел на этого человека, как на вещь, посоветовав лучше присмотреться к своему старшему окружению из числа воспитателей-недоучек.

Об этом казусе молодого командира узнал весь полк. Цель была достигнута. Мои дни в этом подразделении – сочтены. Новые мои командиры потом в разговорах со мной были более сдержаны и положенную зарплату исправно платили.

Позже на смену старому боевому комбату, от которого я добился исполнения законного права (по уставу) для дежурного по роте, в случае исполнения всех обязанностей по службе ночью, спать днем, чего не было в этом батальоне ранее.

Так вот, на смену старому пришел какой-то новый и пытался мести по-новому. Этот новый комбат разговор с солдатами начинал примерно так:

– Правый сапог снять!

Услышав это в первый раз, удивился, а во второй раз поставил диагноз: «кретин». Он, бедолага, думал, что найдет незаконный телефон или обнаружит отсутствие портянок. Это могло быть и бывало у танкистов, но в пехотном батальоне все иначе маскировали телефоны, передавая их на хранение одному из новобранцев, а портянки и не снимали, т. к. ценили уникальные качества этого военного изобретения.

Кстати, это он отдал приказ офицерам не покидать казарму, когда меня поправили. Когда же я во второй раз приехал в часть по его требованию из города «готовый», то он по возвращении из столовой (рота была пуста, а ждал я его в туалете), увидел меня подбегающим к себе с докладом. Сделав ставку на его диагноз, доложил за четыре шага от него: