Сальватор

Петрюс прекрасно знал Сальватора и был уверен в том, что по его возвращении все будет сделано так, как он того желал.

И действительно, когда на шестой день после отъезда он вернулся домой, то увидел на воротах объявление и толпу любопытных, снующих взад-вперед по лестнице.

Это зрелище заставило сжаться его сердце.

У него не хватило смелости зайти в мастерскую. Маленький коридор вывел его прямо в спальню. Войдя в комнату, он запер дверь, с глубоким вздохом сел и уронил голову на ладони.

Петрюс был доволен собой и горд принятым решением. Но только это решение было принято им не без внутренней борьбы и далось ему нелегко.

Мы догадываемся, зачем он уезжал и каковы были его планы по возвращении.

На родину он отправился для того, чтобы помешать своему доброму и великолепному отцу потерять последнее, что у капитана оставалось. Он ездил для того, чтобы сохранить последнее убежище для того, кому он обязан был своим рождением. Сделать это было очень просто, и удалось все провернуть так, что старик ни о чем и не догадался: нотариус разорвал фальшивый акт о купле-продаже, а Петрюс уехал, попрощавшись с отцом, которого призвали к постели его умирающего друга.

Затем он вернулся в Париж для того, чтобы привести в исполнение вторую часть задуманного. Отметим, что это была самая трудная и самая болезненная часть его плана: Петрюс решился продать, как мы уже видели, лошадей, карету, меблировку, картины, японские вазы, фландрские сундуки, оружие и ковры для того, чтобы расплатиться с долгами. А потом, расплатившись с кредиторами, вновь заняться работой, словно претендент на Римскую Гран-при.

Естественно, Петрюс был уверен в том, что, отказавшись от безумных трат, а особенно посвятив работе то время, которое он терял даже не на то, чтобы увидеться с Региной, а на попытки увидеть ее, он сможет снова достичь успехов в искусстве и улучшить свое материальное положение. И тогда он сможет прийти на помощь своему отцу. А тому не надо будет уже отрывать от себя последний кусок для того, чтобы оплачивать немыслимую роскошь своего сына.

Естественно, это была сама логика, это была очень разумная мысль! Но нет ничего труднее, чем жить по законам логики и разума. Вот почему чаще всего люди этим законам не следуют. Сами подумайте, продать всю ту роскошь, которую любил видеть перед глазами, к которой так привык, для того, чтобы оказаться в голых стенах, – разве это наполнит сердце радостью? Нет, положение было отчаянное, и выйти из него можно было, только предавшись глубокой печали.

Бедность сама по себе ничуть не пугала Петрюса. Привыкший с детства довольствоваться самым необходимым, экономный в своих тратах, он мог, по крайней мере раньше, спокойно прожить на пять франков в день. Не будь Регины, он и не стремился бы быть богатым. Разве не был он богат теми тремя дарами, которыми только может наградить природа: богатством таланта, молодости и любви?

Но именно на его любовь, то есть на душу его души прямо и, возможно, смертельным образом давила бедность.

Увы! Женщина, которая бросилась бы в огонь для того, чтобы нам понравиться, которая смогла бы рискнуть своей жизнью и репутацией для того, чтобы наградить, как Джульетта своего Ромео, ждущего в саду под балконом, робким ночным поцелуем, чаще всего не вложит свою аристократическую ручку в руку, на которой надета рваная перчатка.

Да и потом, попробуйте-ка пешком по грязи проследовать за каретой любимой женщины. Попробуйте дождаться, когда она проедет мимо, стоя пешим на обочине какой-нибудь аллеи Булонского леса, хотя не далее, как вчера, вы встречались с ней, гарцуя на великолепном скакуне из конюшен Драка или Кремье!

Кроме того, бедность делает печальным. Она в некоторой мере гасит самые свежие и самые сильные лица. У бедняка на лице всегда стоит печать предыдущих забот и бессонной ночи.

То, что мы говорим, покажется философу наивностью, смешным ребячеством. Но та болезненная мысль, что отныне не сможешь приехать в своей карете на вечер, куда приедет и Регина, не сможешь больше встретить ее верхом на внешних бульварах, где впервые ее увидал, или на аллеях Булонского леса, где видел почти ежедневно, эта мысль, вопреки всем философам мира, наполняла сердце Петрюса грустью. Все дело ведь в том, что философы ничего не понимают в любви. Доказательством этому служит то, что когда они влюбляются, то перестают быть философами.

С каким лицом появляться в гостиных предместья Сен-Жермен: ведь эти гостиные такие высокомерные в отношении бедных дворян. Ведь Петрюс был принят в них не как талантливый художник, а как представитель старинного дворянского рода! Предместье Сен-Жермен позволяет дворянину быть талантливым только в том случае, когда этот талант не кормит его.