Сальватор

Нотариус, настроенный почти так же восторженно, что и земледелец, произнес прокурорским голосом тост, в котором сравнил г-на Жерара с Аристидом и заявил о преимуществе жителей Ванвра над афинянами, которым надоело называть Аристида «Справедливым», в то время как жители Ванвра будут неустанно величать г-на Жерара «Честнейшим».

Судебный исполнитель в отставке, состоявший членом «Нового погребка», спел подходящие к случаю куплеты, в которых говорилось, что г-н Жерар сразится с гидрой анархии не менее успешно, чем сын Юпитера и Алкмены сразился с Лернейской гидрой.

Врач, проводивший токсикологические исследования вируса бешенства, напомнил собравшимся о том случае, когда г-н Жерар, вооружившись двуствольным ружьем, спас родные места от бешеного пса, причинявшего всем немалые беды. Он поднял бокал, выражая надежду, что наука найдет средство от страшной болезни, называемой бешенством.

Наконец, цветовод исчез на мгновение из-за стола и вернулся с венком из лавра и гвоздик, которым он торжественно увенчал г-на Жерара. Это привело собравшихся в умиление. Правда, подпортил общее воодушевление маленький горбун, неведомо на каком основании затесавшийся в почтенную депутацию: он заметил, что лавры в венке — обыкновенный лавровый лист для приправы, а гвоздики — всего лишь бархатцы.

Веселье достигло апогея, глаза всех гостей сияли радостью, похвалы то и дело срывались с губ присутствовавших, ничто не омрачало этого семейного праздника. Словом, всех охватил восторг; послушать их, так каждый был готов немедленно отдать жизнь за каплю крови великого гражданина по имени г-н Жерар.

И вдруг посреди этой пьянящей радости лакей г-на Жерара доложил ему о том, что какой-то господин желает немедленно с ним поговорить.

— Он не представился? — спросил г-н Жерар.

— Нет, сударь, — ответил слуга.

— Тогда передайте ему, — величественно приказал достойнейший хозяин, — что я принимаю лишь тех, кто может назвать свое имя и объявить о цели своего визита.

Лакей удалился, чтобы передать ответ.

— Браво! Браво! Браво! — прокричали гости.

— До чего красиво сказано! — восхитился нотариус.

— Какое красноречие он покажет в Палате! — подхватил врач.

— Какое достоинство он проявит, став министром! — воскликнул горбун.

— Ну что вы, что вы, господа! — скромно возразил г-н Жерар.

Лакей вернулся.

— Ну, что этот незнакомец? — спросил г-н Жерар. — Чего он хочет, от кого пришел?

— Он пришел от господина Жакаля и хочет вам сообщить, что завтра состоится казнь господина Сарранти.

Господин Жерар смертельно побледнел, мгновенно изменившись в лице. Он выскочил из-за стола и бросился вслед за лакеем, выкрикивая не своим голосом:

— Иду! Иду!

Как бы далеко ни зашли гости по извилистому пути, что именуется опьянением, все до единого про себя отметили, какое сильное впечатление произвели обе новости на радушного хозяина.

Как во время солнечного затмения день внезапно сменяется ночью, так смена в настроении г-на Жерара мгновенно привела к тому, что вместо оживленного разговора, прерванного появлением лакея, наступила тишина.

Впрочем, многие из присутствовавших были хотя бы поверхностно наслышаны о деле г-на Сарранти, наделавшем много шума, и, чтобы не молчать, гости ухватились за эту тему.

Первым взял слово нотариус. Он объяснил, почему имя г-на Сарранти не могло не тронуть чувствительное сердце честнейшего г-на Жерара.

Господин Сарранти, или, точнее, негодяй Сарранти, в обязанности которого входило воспитание двух племянников г-на Жерара, обвинен и изобличен в убийстве обоих детей, совершенном с такими предосторожностями, что до сих пор не удалось обнаружить их тела.

Рассказ нотариуса объяснил отсутствие г-на Жерара, а также упоминание отлично всем известного имени г-на Жакаля, прозвучавшего в докладе лакея.

Несомненно, перед тем как взойти на эшафот, г-н Сарранти должен был сделать признания, и г-н Жакаль послал за г-ном Жераром, чтобы тот их услышал.

Возмущение преступлением Сарранти все возрастало. Мало ему было украденных денег, мало убийства двух невинных душ; он еще посмел выбрать для своих признаний священное время ужина, вопреки изречению автора «Гастрономии»:

Пусть ужин праведных ничто не нарушает![47]

Но, поскольку гости дошли пока только до легких блюд, подаваемых после жаркого, поскольку бургундское было лучшей марки, шампанское отлично охлаждено, а на соседнем столе уже красовался отменный десерт, то все решили дождаться возвращения г-на Жерара, беседуя обо всем понемногу и потягивая вино.

Собравшиеся еще больше укрепились в своем решении, когда увидели, что лакей спускается по ступеням крыльца, зажав по две бутылки в каждой руке. Выставив их на стол, он сказал:

— Господин Жерар приглашает вас попробовать этот лафит, вернувшийся из Индии, а также этот шамбертен тысяча восемьсот одиннадцатого года; о нем же просит не беспокоиться: неотложное дело призывает его в Париж, и через полчаса он будет здесь.

— Браво! Браво! — единодушно вскричали гости.

В ту же минуту четыре руки потянулись к горлышкам четырех бутылок.