Сальватор

Петрюс, уже начавший поближе узнавать своего крестного, понял, что для того, чтобы оставаться с ним в хороших отношениях, его следовало предоставлять самому себе.

И поэтому он только и сказал:

– Поезжайте, крестный. Вы знаете, что в какое бы время вы ни вернулись, вас дома всегда ждут.

Капитан кивнул головой, что означало: «Черт побери!», и уселся в наемный фиакр.

Петрюс вернулся домой. На сердце у него было легко.

Он встретил Людовика и по грустному лицу друга сразу же догадался, что случилось какое-то несчастье.

И действительно, Людовик пришел рассказать другу об исчезновении Рождественской Розы.

Петрюс вначале выразил молодому врачу свои соболезнования, но потом у него непроизвольно вырвался вопрос:

– А ты видел Сальватора?

– Да, – ответил Людовик.

– И что же?

– А то, что Сальватор был, как всегда, спокоен и суров. Он уже знал о том, что я пришел ему сообщить.

– И что же он сказал?

– Он сказал мне: «Я найду Рождественскую Розу, Людовик. Но найдя ее, я помещу ее в монастырь, где вы будете видеться с ней только как врач до тех пор, пока не решите жениться на ней. Вы ее любите?»

– И что же ты на это ответил?

– Сказать по-честному, друг мой, я люблю это дитя всем сердцем! Я привязался к ней не как вьюн к дубу, а как дуб ко вьюну. И поэтому я без колебаний ответил ему: «Сальватор, если вы вернете мне Рождественскую Розу, я даю слово, в тот же самый день, когда ей исполнится пятнадцать лет, Рождественская Роза станет моей женой!» «Богатая или бедная?» – спросил Сальватор. Я замялся. Меня смутило не слово «бедная», а слово «богатая»… «Что значит: богатая или бедная?» – переспросил я. «Да, богатая или бедная? – снова спросил Сальватор. – Вы ведь знаете, что Рождественская Роза – потерянный ребенок или ребенок найденный. Вам известно и то, что она некогда знала Роланда. А поскольку Роланд – пес аристократический, вполне может статься, что и Рождественская Роза когда-нибудь узнает о том, кто она на самом деле. И может случиться так, что она окажется настолько же богатой, насколько она сегодня бедна. Женитесь ли вы на ней с закрытыми глазами?» «Но если предположить, что Рождественская Роза найдет своих родителей, захотят ли ее родители выдать ее за меня?» «Людовик, – сказал мне на это Сальватор, – это уже мое дело. Так вы женитесь на Рождественской Розе, будь она в пятнадцать лет богатой или бедной?» Я пожал руку Сальватору, и теперь я жених, мой дорогой. Но только одному Богу известно, где теперь находится эта бедная девочка!

– А где же теперь Сальватор?

– Не знаю. Думаю, что он уехал из Парижа. Он попросил у меня семь или восемь дней на поиски пропавшей Рождественской Розы и назначил встречу у себя дома на улице Макон в следующий четверг. Слушай, а как твои дела? Что с тобой произошло? Ты, насколько я понимаю, передумал?

Петрюс с восторгом подробно рассказал Людовику обо всех произошедших накануне событиях. Но Людовик, скептик, как и все врачи, не поверил словам друга и потребовал более существенных доказательств.

Петрюс показал ему две банкноты, оставшиеся у него из тех десяти тысяч, которые одолжил ему капитан.

Людовик взял банкноты и внимательно их рассмотрел.

– Ну, что, – спросил его Петрюс, – они, случаем, не фальшивые? Может, и подпись Гара поддельная?

– Нет, – ответил Людовик. – Хотя я в моей жизни мало видел и держал в руках таких банкнот, эти мне кажутся совершенно нормальными.

– И что ты теперь скажешь?

– Скажу, дорогой друг, что я мало верю в прибывших из Америки богатых дядюшек. И уж тем более в крестных отцов. Надо будет рассказать об этом Сальватору.

– Но, – живо возразил Петрюс, – ты ведь сам мне только что сказал, что Сальватора не будет в Париже некоторое время и что он вернется только в следующий четверг. Разве не так?

– Так, – ответил Людовик. – Но ты по крайней мере покажешь нам своего набоба?

– Черт побери! Непременно покажу, – сказал Петрюс. – А теперь интересно: кто из нас двоих первым увидится с Жаном Робером?

– Я, – сказал Людовик. – Я сейчас пойду к нему на репетицию.

– Тогда расскажи ему о капитане.

– О каком еще капитане?

– О капитане Пьере Берто «Влезь на ванты», моем крестном отце.

– А ты написал отцу?

– Насчет чего?

– Насчет твоего крестного.

– Сам понимаешь, это первое, что мне пришло в голову. Но Пьер Берто хочет сделать ему сюрприз и упросил меня ничего отцу о нем не говорить.

Людовик покачал головой.

– Ты продолжаешь сомневаться?

– Уж очень это необычное дело!

– Мне все это показалось еще более необычным, чем тебе. Мне показалось, да и теперь еще кажется, что все это мне просто-напросто приснилось. Пощекочи-ка меня, Людовик! Хотя я и очень боюсь проснуться.

– Все равно, – произнес Людовик, отличавшийся более практичным характером, – жаль, что нет Сальватора!