В довершение всего, к нему стали обильно ездить бывшие литовские коммунисты. Те, кто вступал в партию по карьерным соображениям, или по каким-то иным. И он всех принимал, со всеми встречался, разговаривал. А общественным мнением предполагалось, что это – «они», враги. Такая, знаете, как англичане говорят, us-them mentality. Но эта ментальность была Добровольскису совершенно не свойственна.
Я выше сказала, что причина известного социального отторжения двояка, но была еще, мне кажется, и третья составляющая. Дело в том, что в его жизни, старенького, перенесшего несколько тяжелых операций человека, в последние годы усилился элемент юродства. Которое, к слову сказать, в нем
Например, он дал интервью, где сказал буквально следующее: «Ну, мы, ксендзы… Что нас на самом деле интересует, куда мы смотрим? На ножки, на женские ножки».
Не слишком. Его надо заслужить и отработать. Но вот он как-то сумел вместить. В один из приездов в Вильнюс, в храме Непорочного Зачатия на Зверинце, он вместо проповеди швырнул под ноги собравшейся пастве кошелек с деньгами и прокричал: «Чего вы пришли сюда? Вот ваш бог!»
Чисто юродский жест. Прямо Саллос[ 73 ]
какой-то… И при этом он был невероятно трезвым человеком. Никогда не заблуждался ни на чей счет. Я помню, как приехал кто-то из Москвы и начал очень наивно восхищаться: «Ах, Литва! Ах, духовность! Ах, католичество!»Патер слушал-слушал, а потом проворчал: «Католичество, католичество… Где вы видели католичество? Национализмус и язычество».
Это, конечно, только часть правды, но правда всегда сферична, объемна. И каждая конфессия должна про себя знать и
Очень хорошо. Я однажды привезла к нему одного человека, который только собирался креститься, но по самому типу личности, по видовым признакам, я бы сказала, был прирожденно русско-православным. Нелепый, кроткий, пьющий, реставратор по профессии. Да еще упомянут в положительном контексте в бессмертной поэме «Москва-Петушки».
Так вот, патер как его увидел – закричал: «Ой, как я скажу, Иоанново сокровище! Православие! Иоан-ново сокровище!»
Реставратор мой (не крещенный даже еще) очень смутился. Чуть не заплакал от стыда.
Я думаю, он не столько великий, сколько святой. У меня в этом нет никаких сомнений.
Я хочу в конце сказать два слова вот о чем. Иногда патер приезжал в Вильнюс и встречался, так сказать, с обращающимися. Он с ними много гулял и всегда заходил в кафе. Это была проверка. Сидят они
за столиком, пьют, допустим, кофе. И отец Станис-ловас всегда складывал блюдечки, тарелки, чашки-ложки так, чтобы женщине с тележкой было удобней их убрать. Неофит, горячо делившийся своими высокодуховными проблемами, как правило, одергивал старика: «Да бросьте Вы! ОНА уберет».
У него было много таких тестов, и когда в конце прогулки они выходили на площадь Гедимина, к колокольне, он говорил: «Манюсенький! Так тебе сейчас не надо в Церковь. Ты будешь фарисей, они Бога убили. А это нехорошо. Научись убирать за собой, считаться с другими людьми, слушать других». Одним словом, туфельки надо ставить ровно.
Вопросы задавал
Увижу и скажу: «Ослы, мои друзья! Меня зовут Франциск, и в рай собрался я».
Как-то к отцу Станиславу приехал один неофит. Францисканец, кующий «солнышки», ему не понравился, какой-то не особенно духовный. Месяца через два патер (как все его называли) рассказывал: -И говорит, и говорит: «Я-в духе!». Великие святые не сказали «я – в духе»…
*.*.*
Отец Станислав написал письмо отцу Александру, которого очень любил. Там была фраза: «О, как тяжек пастораций в великом Бабилоне!».
*.*.*
К отцу Станиславу решил поехать один сановитый священник. Мы объяснили ему, как добраться (кажется, на машине) отсюда, из Москвы, а потом нас чуть не убили: «Да как можно, да он стукач!» – и т. д., и т. п.
Приезжаем к патеру, и он говорит:
–Какой побожный этот отец N! Ах, какой побожный!
*.*.*
Приехали к патеру гости из Москвы. Вечером помыли пол в сенях, а он тем временем был в храме. Возвращается и узнает, что приходила еще одна пара, но наши их выгнали, нельзя же топтать пол. Побегав по осенним полям – от дороги там километра три, – он, слава Богу, нашел и вернул несчастных. Интересно, что бы они делали? Вдоль шоссе домиков нет, до них довольно далеко.
*.*.*
Приехали другие гости, поговорить о том, креститься ли. Утром в воскресенье патер пошел служить, а они набрали грибов, начистили картошки и рады, что его ждет обед. Однако крещеные люди, которые были с ним в храме, молча выбросили еду в окно, а потом сообщили, что в воскресенье работать