Самая главная злодейка

Из города выбрались с большим трудом. Как мы и предполагали, местные стражники взяли все и всех в кольцо.

Жителям города запретили выходить из домов, границы закрыли, караваны остановили, на улице проверяли всех, особенно усердствовали с женщинами. Их просто хватали, не разбираясь, что за дама прячется за балахоном, и куда-то уводили. Благо, мы на этот раз вырядились в балахоны их местных священнослужителей.

Но спасло нас только то, что храмы эти были не просто храмами, а элементами того самого энергетического барьера, что защищал город. Их разрушение эту защиту нарушило, и мы успели выбраться прежде, чем ее починили. А к нашему захваченному кораблю неслись так, что лично я весь зад себе об это их седло стерла.

Когда мы прискакали на этих их странных конягах, большинство стоящих в порту кораблей уже были под наблюдением, а сам порт поспешно перекрывали два пограничных корабля. Нам помогло то, что наш корабль стоял в отдалении и был готов к немедленному отплытию. А еще то, что Тею, Касс и изрядно потрепанного и побитого Дэйтона успели вывезти до того, как рухнули храмы. А вот диад не выпустили, но об этом мы узнали позже, уже в Арвитане.

А потом мы на всех парах улепетывали от возможных преследователей, прочь от странного, варварского Гаттина и подальше от опасного Паучьего перешейка. Впрочем, волновались мы зря — как только захваченный нами корабль пересек защиту острова и оказался в открытом море, нас тут же окружили арвитанские корабли.

Правда, я порадоваться этому факту не успела. Мой бедный зад нуждался в лечении, а изрядно потрепанное тело во сне. И я даже была в тот момент не против, что нас снова заперли, на этот раз по отдельности. Я просто свалилась на застеленную грязным покрывалом кровать и мгновенно заснула. Очнулась только вечером, когда Касс мазь живительную принесла и небольшой поднос с едой.

Как же я была ей за это благодарна. Прямо слов нет.

И вот что я скажу — без травниц и их магии лично я бы давно загнулась. А так… живем!

Пока я наслаждалась приятным холодком на своем стремительно заживающем мягком месте и предавалась чревоугодию, заметила странную задумчивость Касс.

— Что-то случилось?

— Да нет, ничего, — неуверенно ответила девушка.

— Ты чего-то не договариваешь, — забеспокоилась я. — Что-то с Дэйтоном, да? Или с Теей?

— Да нет, все в порядке. Правда. Дэйтон жив и почти здоров.

Самира за ним ухаживает.

— А Тея где?

— Сидит под замком, страдает. Не может решиться пойти к Дэю. Боится, что оттолкнет.

— А он оттолкнет? — спросила я. Касс ведь все про любовь знает, про это тоже не может не знать.

— Его сердце горит по-прежнему.

— Но?

— Но то сердце, мужчины его редко слушают.

— Что верно, то верно, — согласно вздохнула я.

И заметила, что Касс как-то слишком нервно кусает губы.

— Ты хочешь еще что-то сказать?

— Не сказать — спросить.

— О Самире? — догадалась я.

— Я не знаю, как объяснить, но она другая. В ее сердце горит пожар, она вся буквально окутана сиянием. Я видела подобное лишь раз и только у одного человека.

— У кого?

— У тебя, — не стала лгать Касс. А я удивилась. И если мой случай вполне объясним, то случившееся с Самирой и ее вновь возникшее свечение, я объяснить была не в силах. — Клем, расскажи, прошу.

Я не видела ничего плохого в том, чтобы поведать лучшей подруге Самиры о том, что с ней случилось в городе и о всаднике, на которого она так странно реагировала. А когда не заметила в ее глазах особого удивления, вдруг осознала, что Касс, если не знала, что такое могло произойти, то точно догадывалась.

— Ты ведь заранее знала, что так будет, верно? Поэтому так настаивала на помощи Ольрику и его невесте.

— Я не была уверена наверняка, но теперь знаю точно. Это он.

— Тот всадник? Он ее судьба?

— Да.

— Но почему ты просто не сказала?

— А кто бы мне поверил? Да и ей самой нужно это осознать.

Она ведь испугалась, да? Испугалась его?

— Еще как.

— Он ее найдет. Небо и землю перевернет, но найдет. И тогда…

— Что будет тогда?

— Не знаю. Либо смертельная борьба, либо красивая история любви.

— А ты? Что ты будешь делать дальше?

— Учиться защищаться, — убежденно ответила Касси.

— Тебе не понравилось быть слабой?

— Не понравилось, — призналась девушка, — совсем не понравилось. И я больше не хочу быть слабой и забитой, я хочу быть как ты.

— Я? — страшно удивилась в ответ. — Какая глупость, я — та еще трусиха.

— Неправда! Ты сильная. Ты даже еще сама не догадываешься, насколько ты сильная. И именно за это они тебя и любят.

— Кто они?

— Те, кому ты разбиваешь сердца.

— Ты описываешь меня какой-то ужасной сердцеедкой.

— Нет, твое сердце бьется только для одного мужчины, но иногда так бывает, что несколько сердец бьются для тебя.

— Скажи, а ты видишь только истинную любовь?

— Я вижу любую. Когда Сэм страдала по Дэю, я видела больное, рваное сияние, с черными и кровавыми всполохами. А теперь все прекратилось. Она больше не любит его. Теперь в ней горит другая любовь, и она прекрасна.

— А что ты видишь? Каково это для тебя?