Самая главная злодейка

— Жаль. Я хочу мороженого. А еще жить, и чтобы никто больше меня не убивал. Ни во сне, ни наяву. Скажи, ну почему так, а?

Кому я так жить мешаю?

— Тех, кому мешаешь, скоро не будет.

— Их много, — не поверила я, спокойной уверенности второго брата. — Целая гильдия. А мне надо еще заказчика найти и убедить его как-то, чтобы он контракт отозвал.

— Кто тебе сказал о контракте?

— Она, — сонно пробормотала я.

— Кто она?

— Защитница. Она меня во дворце спасла от убийц, а от мага не успела. Он ушел, гад! И кольца у меня больше нет. Я его выкинула.

Но оно опять вернется. В видении же так было. А еще этот гад был!

Который маньяк. Он меня убить хотел, или хочет. Тогда почему спасает все время? Гад! А еще целоваться лезет. А я не хочу с ним целоваться, я ни с кем не хочу целоваться, только с ним.

— С кем? — услышала я вопрос, но ответить не успела. Я заснула.

ЭПИЛОГ

Нет, ну на хрена я пила, а? Ответит ли мне кто-нибудь? И у Касс, как назло, зелье антипохмельное закончилось. Мы к ней утром в очередь выстроились, а она, поганка такая, все на себя истратила.

Теперь она сияет, а мы страдаем и хлещем непрерывно воду.

— Ой, уйди куда-нибудь, — шипит Самира, кривясь от бодрого личика Касс.

— Ну, простите, — всерьез расстраивается она.

— Кончай шипеть, — тыкаю я в бок локтем принцессу и стараюсь как можно невинней улыбаться проходящему мимо дядюшке Уиллу. Мне стыдно за вчерашнее поведение. Но, я могу объяснить его только одним — состоянием аффекта.

— Слушай, а куда Тейка подевалась?

— Ясно куда, — закатывает глаза Самирка. — Нежится в объятиях Дэя.

— И тебя что же, нисколько это не беспокоит?

— Нет. Касс предрекла мне великую любовь, вот ее и жду.

— Значит, с другими ухажерами покончено?

— Окончательно и бесповоротно.

— Даже с Халиэлем? — напряженно спрашивает Касс.

— Ой, не напоминай. Знала бы, чем это мне обернется, на километр бы к нему не подошла. И поверь, все, что было между нами ничего ни для меня, ни для него не значило. Ну, почти ничего. Это было маленькое безумие, страсть. И нам просто хотелось согреться.

— Уж лучше согревайся у камина, — фырчит Касс в ответ, а мы смеемся. И смеемся снова от вида выползших на палубу мальчиков.

И если мы были слегка помяты, то наши парни выглядели так, словно их кто-то долго и усиленно жевал.

— Вы где были, чудики?

— В трюме, — покачиваясь, сдал их обоих Али.

— Как в трюме? — забеспокоились мы.

— Лаз проверяли, — признался Альт.

— А потом мы упали, — горестно вздохнул Али.

— Прямо в руки пиратам? — ахнули мы. — Так это они вас так потрепали?

— Не. Они нас не трепали, — покачал головой Альт. Зря он это сделал. Голова не слушалась и продолжила качаться. — Ой!

— Они перво… перева…

— Перевоспитались? — подсказала Касс.

— Ага, — кивнул Али. — Переваспетались.

— Да вы до сих пор пьяны? — ахнула Самира.

— Ага, то есть да, — не стали отрицать парни. — Мы на бдршафт или как там…

— Слышь, кончай такие сложные слова говорить, — ткнул друга в бок Альт.

— Ноль вопросов, — ответил Али и закачался аки молодая березка в поле.

— О, будущие Тени, а не пора ли вам баиньки? — предложила я, подхватив под руку Али, Самира и Касс подхватили Альта, и мы втроем сопроводили обоих к их спальному месту. А когда вернулись на палубу и увидели бухту, поняли, что приплыли. Мы дома, а дома нас что ждет? Ага, грандиозные неприятности. И первая из них поджидала меня прямо у трапа. Родители.

Я как их увидала, даже попятилась. Не хочу, не хочу с ними разговаривать и видеть их не хочу. Особенно, когда она так смотрит, с надеждой, с отчаянием, с любовью…

А он в стороне стоит, суровый. Видать злится на нас всех, а в глубине глаз проскальзывает боль. Мне жалко его. И хочется подойти. Чертовы отцовско-дочерние узы.

Но чего я никак не могла ожидать, что Самира придет мне на помощь. Но она пришла, взяла меня под руку и провела по трапу до самого низа, а там мы к ректору пошли вдвоем, и Касс за нами. На родителей обе не смотрели.

— Ну что, птички-невилички, накуролесили вы знатно, — как всегда жизнерадостно заговорил дядюшка Лазариэль. — Наказание получать будем?

— Будем, — угрюмо пропищали мы.

— Ну, тогда Клементина, — ты идешь в свою комнату, тебя там гость давно уже дожидается.

Вот демоны! Наверняка Эвен с нотациями. Кричать будет.

— А ты, красотка, сейчас отправишься в мой кабинет и в подробностях нарисуешь все ходы и выходы, которые знаешь во дворце. Тебя, кстати, это тоже касается, — ткнул он пальцем в Касс.

— О школьных коридорах я жду отдельного отчета.

Мы угрюмо кивнули, прониклись трагизмом момента и потопали в указанном направлении, а до меня вдруг донеслось:

— Клементина…

Это она меня позвала. Ужас, больно-то как. И жалко ее очень. И обидно. И только ногти Самирки, впившиеся мне в руку, не дают откликнуться на этот зов.

Она ведь тоже жестока к Сэм. Столько лет воспитывала, дочерью называла, а я появилась и забыла обо всем.

— Хочешь, отпущу? — внезапно спросила Самира, впившись в меня взглядом.

— Чтобы ты потом меня возненавидела? Нет. Да и не знаю я ее.

Это для тебя она родная, а для меня просто посторонняя женщина. Никто.

— Жестоко.

— Зато правда, — ответила я.