Самая хитрая рыба

Губанова швырнуло вперед, на Петю. В своем бесконечном полете он продолжал раз за разом вздрагивать, пока наконец не упал. Его щека смялась об асфальт, в глазах застыло удивление; несколько бесконечных мгновений он выглядел как обиженный ребенок, с силой прижавшийся к подушке перед тем, как уснуть.

А затем уснул.

Наступила оглушительная, неправдоподобная тишина. Петя даже сначала подумал, что его контузило, что он оглох, а вокруг продолжают кричать и стрелять. Он перевел взгляд на Антона и понял, что случилось. Мансуров расстрелял всю обойму. Коврига заорал что-то нечленораздельное, торопливо досылая патрон, и в этот момент появился еще один.

15

– Он возник буквально из ниоткуда, – медленно сказал Дидовец.

– Кто возник?

Илюшину пришлось окликнуть его еще раз, и только тогда Петя очнулся. Он с трудом отвел взгляд от окна и потер глаза, как только что разбуженный человек.

– Я встречал его раньше вместе с Мансуровым. Тихий мужчина с ничем не примечательной внешностью запомнился мне только тем, что никогда не смотрел в лицо, все время куда-то тебе за плечо, так что хотелось обернуться и проверить, что там происходит. Не помню, как его звали. Имя тоже было самое обычное.

Сергей мысленно кивнул. Самое обычное, разумеется.

– Мелкими шажками он подбежал сзади к Ковриге, – продолжал Дидовец, – и прежде, чем тот обернулся, ударил его чем-то в висок. Я не разглядел, что он сжимал в кулаке. Коврига охнул и выронил оружие. У него подогнулись ноги. Он стоял на коленях, покачиваясь, и, кажется, не понимал, что происходит. Я думал, этот человек его добьет, но вместо этого он отступил на несколько шагов и сделал приглашающий жест.

Мансуров наклонился над трупом охранника, а когда поднялся, в руках у него был новый рожок. Он перезарядил автомат – меня поразило, как умело он это проделал, явно не в первый и даже не второй раз в жизни, – и прицелился в уголовника, стоявшего на коленях. А потом расстрелял его. Без малейших колебаний. – Петя покачал головой и снова повторил, выделяя каждое слово: – Без малейших колебаний. С этого момента я перестал чувствовать происходящее, я имею в виду, воспринимать эмоционально. Регистрировал, что происходит, точно видеокамера, или, точнее сказать, фотоаппарат, потому что у меня в памяти осталась не запись, а отдельные кадры. Правда, их очень много. – Он горько усмехнулся. – Слишком много. С радостью уступил бы кому-нибудь этот старый архив.

– Одно из проявлений шока. – Бабкин полез за сигаретами, чтобы предложить и этому бедняге, вспомнил, что курить здесь нельзя, и мысленно чертыхнулся. – Ты и боль не ощущал?

Петя покачал головой.

16

Нет, боли не было, лишь огромная усталость, расплющившая его, как камень – лягушонка. Он опустил глаза и с удивлением увидел, что голова Макса лежит у него на коленях. В уголках глаз Белоусова собрались слезы, и Петя осторожно потянулся, чтобы вытереть их.

Дальше был провал в памяти. Может быть, он потерял сознание, или солнце ослепило… Когда он пришел в себя, Мансуров уже был возле них; он стоял на коленях, разговаривал с Максом ласково, как с ребенком, обещал, что сейчас они поедут в больничку и все будет хорошо, надо только немножко потерпеть, дружище, а потом станет легче, скоро будешь медсестричек щупать, хотя на тебя, пожалуй, все бабы в больнице сами набросятся, с тобой даже по городу невозможно шарахаться, девки дуреют, следом идут, как зомбированные, а теперь давай вот так руку, только аккуратно…

Петя один раз взглянул в лицо Мансурову, а потом стал пристально смотреть в другую сторону.

В другой стороне мужчина с незапоминающимся именем делал странное. Он тщательно, хоть и очень быстро, протер автомат носовым платком, положил возле убитого охранника и поочередно прижал обе руки трупа к стволу. Только сейчас Петя заметил, что человек успел надеть хирургические перчатки. С пистолетом, из которого стрелял Мансуров, он проделал такую же процедуру, но засунул его под тело Ковриги. Кроме того, он изменил расположение тел, перетащив двоих мертвецов на пять шагов в сторону. Петя следил за его действиями без всякого любопытства, только потому, что взгляду было проще перемещаться за движущимся объектом.

Сноровка, с которой действовал четвертый участник их команды, впечатлила бы Петю, если бы он осознавал, сколько минут прошло с момента его появления возле банка. Однако время для Дидовца не то чтобы исчезло – просто утратило смысл.

Закончив работу, человек выпрямился и огляделся. Его глаза обшаривали балконы, окна, подъезды… Петя, бесчувственно сидящий на асфальте, ощутил слабую тень тревоги, когда взгляд мужчины остановился на нем. Несколько секунд Дидовца изучали. Пете вспомнился кадр из фантастического фильма: в батискафе, прижавшись к иллюминатору, сидит исследователь, а на него из черной глубины бесстрастно взирает гигантская рыбина, доисторическое миоценовое чудовище, в пасти которого могут разместиться три таких батискафа, точно леденцы «Чупа-чупс».

– Тебе пора, – сказал человек, отвернувшись от Пети. Это были его первые и последние слова.

Мансуров кивнул.