Самая хитрая рыба

Он хотел послать их, чтобы убирались откуда пришли – это они были виноваты, они все разрушили! – но только пошевелил губами, как рыба. Он и был в аквариуме, отделенный от них невидимой стеной. Пронин зажмурился. Но стена оказалась проницаема для звука: до него донеслось шуршание газеты, которую расстелили на грязном полу, и звяканье стекла. В руке у него очутился стакан, и тяжелая ладонь опустилась на его плечо.

Коля открыл глаза. Эти люди были чужаки. Они ничего не знали о его жизни. Но было что-то глубоко правильное в том, что он собирался помянуть своего друга Максима Белоусова именно с ними.

9

Сергея разбудил удар света. Он разлепил веки и сразу зажмурился. Проклятое солнце выжигало ему зрачки.

Он все-таки сумел приоткрыть один глаз.

– Вставай, мой невоздержанный друг! – сказал Илюшин, вернее, силуэт Илюшина на фоне окна.

– Будь ты проклят! – прохрипел Бабкин.

– Ты хотел сказать: «Доброе утро!» Воистину так! Прекрасный солнечный день, легкий западный ветер, официантка похожа на Джину Дэвис, а на завтрак подавали омлет с тыквой – кстати, ты когда-нибудь ел омлет с тыквой?..

– Я мозги твои съем, если ты не заткнешься, – с бессильной ненавистью пробормотал Сергей и поплелся в душ.

Он напился холодной воды из-под крана, почистил зубы и лишь тогда рискнул посмотреть на свое отражение. «Я похож на мешок с мусором, который накануне забыли выкинуть».

После душа ему стало легче. В комнате до отвращения бодрый Илюшин гонял по экрану смартфона разноцветные мячики. При виде прыгающих шариков Бабкина замутило.

– «Я чувствую, что после водки вы пили портвейн!» – процитировал Макар, бросив на него короткий взгляд, в котором не было и капли сочувствия.

– Иди к черту. Это ты меня споил.

Илюшин вскинул бровь:

– Нет, позвольте!..

– Нельзя не пить, не пить, не пить, а потом взять и выпить.

На лице его товарища отразилось глубокое огорчение.

– Сережа, как ты живешь с таким словарным запасом? Нет, я не жду анафор, эпифор и синекдох…

– Чтоб ты сдох, – слабо обрадовался Бабкин.

Макар поднялся, потянулся и спрятал смартфон в задний карман джинсов. Гаджет стоил немыслимых денег, и Бабкин втайне мечтал, что когда-нибудь Илюшин сядет на него своей тощей задницей и раздавит к чертовой матери.

– Через пять минут жду тебя в холле.

10

Официантка действительно была похожа на Джину Дэвис. Такие же ореховые глаза, пухлые губы и сияющая улыбка, предназначавшаяся, увы, не Сергею. Поставив перед Макаром чашку, девушка улыбнулась так, словно Илюшин не заказал кофе, а подарил ей кольцо с голубым бриллиантом, и густо покраснела, услышав «спасибо».

Бабкин мрачно прожевал омлет, не чувствуя вкуса, и размешал в чае пять ложек сахара.

– Что-то ты мне не нравишься, – нахмурился Илюшин. – Оставайся в гостинице, я съезжу к нему сам.

– К кому? – спросил Бабкин и вдруг понял. – Не выдумывай, вместе поедем.

Он одним махом опрокинул в себя горячий чай, поморщился и пошел к выходу.

– По закону подлости тебя остановят гибэдэдэшники, – вслед ему сказал Макар.

– Пусть останавливают.

Но их никто не остановил. Приехав, они поднялись по лестнице, воняющей кошками, и позвонили в дверь. Бледный парень, открывший им, показался Бабкину на десять лет старше вчерашнего Пронина. Все трое молча прошли в кухню, как будто так и было условлено, и Пронин, похожий на собственный старый призрак, ссутулился на табуретке.

Бабкин снова вытащил сигареты. Он не мог понять, как обходился без них столько лет.

– А теперь рассказывай, – сказал Макар.

– Мансуров меня убьет…

– Сначала он убьет Наташу Белоусову. – Пронин вскинул на Илюшина испуганный взгляд. – Ты ведь помнишь Наташу?

– Чего ты врешь-то…

– Он не врет, – сказал Бабкин и потер виски. – Коля, ты же видел, что случилось с ее братом.

Пронин выкурил две сигареты, одну за другой, и собрался с мыслями.

– Столько лет молчал, – сказал он и вытер вспотевший лоб. – Жарко на улице, да?

– Тепло.

– То лето тоже было жаркое. Я искал для них оправдания, даже всерьез предполагал: может быть, они от жары спятили? Ведь в здоровую голову такое не могло бы взбрести!

– Что они придумали? – спросил Илюшин и, видя, что Пронин молчит, подался к нему: – Коля, что затеяли твои друзья? Твои слова вряд ли навредят кому-то из них: один в могиле, второй, будем надеяться, в бегах. Остается только Мансуров. Зачем тебе защищать его?

Пронин вскинул на сыщиков отчаянные глаза:

– Они решили взять кассу.

Илюшин непонимающе сдвинул брови, а Бабкин выронил из пальцев сигарету.

– Они решили – ЧТО? – изумленно переспросил Сергей.

– Кассу. За месяц.

Пронин обхватил ладонями стриженый затылок и уперся локтями в стол, раскачиваясь изо стороны в сторону.

– Идиоты, идиоты!

– Господи, твоя воля! – в голосе Бабкина прорезался неподдельный ужас. – Они что, употребляли какую-то дрянь? Кололись? Коля, успокой меня: скажи, что они не на трезвую голову измыслили эту дурь!

Пронин расцепил пальцы и поднял голову.

– Не они. ОН.

– Минуту внимания, – попросил Илюшин, подняв руку. – Если вы объясните мне…

Сергей повернулся к нему.