Самайнтаун

– Я иду на охоту, – ответила она.

Умный охотник знает, когда бросаться выслеживать добычу, а когда, наоборот, залечь на дно, чтобы добыча нагрянула в силки сама. Титания тоже была умной. Она охотилась на хищника себе под стать, такого, что вцепиться ему в горло можно было лишь ценой собственных зубов, поэтому ждать ей пришлось тихо и терпеливо. Но, надо сказать, не так уж долго, как она предполагала. Буквально на следующий день, когда все сети были расстелены и надежно спрятаны в листве, колокольчик ее коробочной ловушки звякнул.

Дверь в «Волшебную страну» открылась.

Титания сделала вид, что не заметила его, потому что слишком занята. Отчасти так оно и было. Она и раньше трудилась над вязкой букетов в поте лица, но никогда так много, как после «клематисового воскресенья». Теперь утром, на заре, когда трава еще лоснилась от серебряной росы, усиливающей любые чары, она шла в оранжерею благословлять подснежники, собирала их, измельчала и, растирая с маслом – так оказалось эффективнее, – отправляла вместе с Францем по больницам. После этого Титания возвращалась домой проверить Джека, а затем ехала на трамвае до конечной остановки – и даже не пересаживалась на другую линию, чтобы объехать Рябиновую улицу, а просто зажмуривалась и терпела головную боль с тошнотой, чтобы не терять драгоценное время, которого Тите катастрофически не хватало – даже на проводы профессора Цингера она смогла выкроить его с трудом. Лишь взрастила любимый им жасмин поверх свежевскопанной земли, где захоронили старческое изъеденное клематисами тело, и сразу же ушла.

Каждый день посетителей в цветочной лавке становилось все больше, словно по городу снова, как в первый месяц после ее открытия, пошла молва о чудодейственных букетах. Титания была убеждена, что их теперь бояться станут, а лавку – обходить за милю. Ведь кому нужны цветы, когда такие же лезут изо рта? Но нет! Джек и здесь оказался прав: в тяжелые времена люди искали красоту в простых вещах. Хоть Ламмас неожиданно залег на дно, а жизнь вернулась в свою колею, невооруженным глазом были видны те лески, за которые Самайнтаун подвесили в воздухе. Ритуальные убийства продолжались, стали чаще и теперь случались почти ежедневно, но как будто бы приелись и стали восприниматься жителями как еще один городской порок. Даже снова открылись рестораны – правда, не «Тыква», – дети вернулись в школы, запели шелки на улицах с протянутой рукой, замигало и закрутилось колесо обозрения в парке. Всем нужно было продолжать жить, и вскоре в тихие кварталы вернулись толпы, хоть и заметно поредевшие в отсутствие туристов. Соседние цветочные магазины, впрочем, и вправду позакрывались, обанкротившиеся, но только не лавка Титании – ее букетам и в

ее букеты люди по-прежнему верили безоговорочно.

– Примула вечерняя. Скорое выздоровление. «С тобой я буду до конца, и все пойдет на лад». Подсолнух. Он пророчит счастье. Подснежник, падуб и герань. Надежда. «Я защищу тебя». Оберег от зла.

Никогда раньше Титания не изготавливала столько похожих букетов. В этот раз все цветы слышали от нее одно и то же: «Оберегайте тех, кому подарят, дайте сил», – а все люди: «Это обязательно поможет, все будет хорошо». Очередь выстроилась такая длинная, что хвост ее терялся где‐то за входной дверью, и уже к полудню у Титы закончились горчично-желтые ленты, символизирующее здоровье, а вскоре и вовсе осталась только бечевка. Даже прыткая Линда, которая в плохие для Титы дни порой одна обслуживала посетителей от открытия до закрытия, успевала лишь ронять все в спешке. Она вышла на работу тоже, несмотря на то что Титания позвонила ей еще утром и разрешила взять оплачиваемый отпуск. Линда сначала сказала «Да», а затем оказалась под дверью лавки с новеньким шиподером в руках и заявила, что работать лучше, чем целыми днями смотреть новости о развале Самайнтауна и медленно сходить с ума. Что ж, с этим Титания поспорить не могла.

Когда поток клиентов наконец‐то немного поредел, Титания отложила заляпанные зеленым соком инструменты и взяла из блюдца с канцелярской мелочевкой круглый ведьмин камень. Связанный с камнями Лоры и Франца, он худо-бедно заменял им сотовые телефоны и избавлял от необходимости бегать к стационарному или автомату, чтобы позвонить на тот единственный, что они так и не смогли между собою поделить. Пока камень не полыхал зеленым, красным или голубым, все шло как надо. Титания покрутила его в пальцах и вернула на место – туда, где всегда могла держать в поле зрения.

– Мадам Фэйр, это случайно не ваш друг?

Тита услышала робкий голос Линды, но глаз от крафтовой бумаги, в которую заворачивала очередной букет, не оторвала. Зато Линда вместо нее выкрикнула непривычно громко приветствие из-за кассы, и Тита убедилась окончательно: да, это и вправду он.