Самайнтаун

– А ну-ка все скажите «ты-ы-ыква»!

И так в Самайнтауне снова воцарилась холодная и спокойная осень.

А фотография, кстати, вышла удачной.

Эпилог

Октябрь 1999 года начался так, как не начинался никогда до этого – с тишины, спокойствия и объявления по радио: «Сегодня, дорогие слушатели, к нашему потрясению, ничего страшного не произошло».

Впервые за все существование Самайнтауна осень выдалась действительно безмятежной. Никаких убийств – даже самых заурядных и на почве бытовых скандалов, ни одного инцидента с оторванными конечностями и ни одного экскурсионного автобуса, под завязку заполненного туристами. Хотя последнее было скорее плохой новостью, чем хорошей, ибо Джек оказался прав: после бойни, устроенной на прошлом Дне города, желающих погостить в обители вечного дождя и бронзово-алых листьев резко поубавилось. Впрочем, единичные смельчаки – или скорее безумцы – все равно находились. Именно поэтому даже сегодня, тридцать первого октября, когда все восемь улиц Светлого и Темного районов замолкли в напряженном ожидании вечера, гадая, повторится ли произошедшее ровно год назад снова, кафе «Тыква» было забито до отказа.

– Говорят, что это случилось прямо на соседней улице! Он порубил больше ста человек за один час… Именно поэтому и нужно надеть тыкву на голову, чтобы он тебя не тронул.

– Вы думаете, это правда сработает?

– Разумеется! Безголовый Джек ведь потому и казнил тех людей, что они плохо к нему относились. Надел тыкву – значит, уважил. Надевай давай скорее!

– Куда спешить‐то? Еще только одиннадцать утра!

– Вдруг в этот раз Тыквенный Король решит начать пораньше? Надень, кому говорю!

Джек поднял воротник пальто, пытаясь спрятаться от сплетен, и быстро, гусиным шагом, проскочил мимо столика гомонящих студентов, один из которых никак не мог втиснуть свою голову в круглую тыкву с подмятым бочком и несимметрично вырезанными глазами, как то уже сделали двое его друзей. И гости за столиками у входа. И еще больше людей на улице. Ну, те самые безумцы, которые не прятались по домам и не запирали двери, как поступил бы любой нормальный человек или даже не-человек на их месте. Теперь Джек на их фоне совершенно терялся – толпа тыкв кругом, да и только! Поди разбери, кто из ряженых в центре Самайнтауна настоящий его хозяин. Каждая улица превратилась в сплошь тыквенное поле. Пока Джек добрался до кафе, его несколько раз толкнули плечом другие Джеки и обругали за безвкусно подобранный и недостоверный наряд.

– Вот что не так с людьми, а? – вздохнул настоящий и, несомненно, самый что ни на есть оригинальный Джек, отодвигая стул под желтыми шторами в крупный горох и плюхаясь на зеленую, как тыквенный хвостик, подушку.

– Может быть, то, что они люди? – предположил Франц, перебирая в руках письма из кремово-желтой бумаги, изрядно пожухшей от той влажной земли, на которой их, должно быть, писали. – Не понимаю, что тебе не нравится.

– То, что меня превратили в городскую страшилку, вот что!

– Тебя благодаря этому пресса теперь найти не может и в суд затащить. Одни плюсы! Помнишь, как кто‐то в восьмидесятые расклеил плакаты по всему городу с моим портретом и подписью «Не верьте этому парню, если он попросит его убить – он все равно не умрет»?

– При чем здесь это?

– Ну, я тогда тоже целых полгода был знаменит…

– Меня не известность моя смущает, а то, что я подаю дурной пример. Да и туристов с жителями вернуть в город это ничуть не помогает, знаешь ли. У нас работать на ферме и так почти некому!

– Ничего-ничего! – Наташа протиснулась к их столу и принялась наполнять опустевшие чашки горячим ароматным кофе со сливками, подкладывая на блюдца лишнюю порцию коричного печенья. – Я на следующей неделе такое меню забабахаю, что к нам со всех уголков земного шара съезжаться будут! Я ведь наконец‐то поняла, из-за чего тогда захворало мое кафе, когда продажи упали год назад… Все из-за скудного меню, да-да! Новинок давно не было. А теперь у нас и тыквенный конфитюр начнут подавать, и тыквенные пряники, и тыквенный омлет, и даже тыквенную самогонку! Вот увидите, популярность города до небес взлетит.

Лора, Франц и Джек переглянулись, но никто из них не решился возразить. Несмотря на то что минул почти год, как Наташа полностью выздоровела и клематисовая лихорадка больше не давала о себе знать, оставив в покое всех жителей так же, как этот мир оставил Ламмас, они трое все еще чувствовали себя виноватыми перед ней, в частности, Лора. Размешивая ложечкой свой душистый зеленый чай с бергамотом и лимоном вместо кофе, она постучала этой ложечкой по малюсенькому сколу на фарфоровой чашке и улыбнулась. Из ее тубуса, обтянутого молочной кожей, торчал незаконченный проект новой застройки городской площади, который она обсуждала с Душицей как заместителем мэра, до того как прийти сюда.

– Итак, на чем мы остановились? Прежде чем тебе, Джек, приспичило в туалет…

– Я мыл руки после печенья!