Самец 96

Затем атрофированный мозг несчастных продиктовал им, что пора бы обзавестись дорогущей машиной — не к лицу богатым людям ездить на дешевой колымаге. После чего они купили самую дорогую — и главное! — блестящую машину на каком-то базаре и мыли ее на автомойке практически каждый день. О гаджетах тоже не позабыли: повыбрасывали свои, еще довольно хорошие телефоны и компьютеры на свалку, а себе и многочисленным родственникам Дурнаво напокупали самых новых, дорогих, больших и обязательно блестящих аппаратов.

Однажды холодным, промозглым и невероятно ветреным вечером, когда все три кошки и пять собак, наевшись самой дорогой пищи, тихо и мирно спали с Чесловасом на кровати, Надежда, сидя у замызганного, но дорогого трюмо с огромным зеркалом, долго вглядывалась в свое земельного цвета лицо, размышляя о впустую прожитых годах.

Это же надо, Боженька на старости лет падогнал такого молодого дебила!— с ухмылкой думала она и через плечо глядела на спящего супруга.

Тот только громко храпел и час от часу жалобно стонал, будто подвывая.

Блин, ну и постарела же я, поседела, полысела. Похожа на жабу! Фу!— призналась она себе и сама ужаснулась от таких мыслей. — Но я это исправлю, отправлю этого дурачка за очередным кредитом и пойду по салонам красоты. Пусть сделают из меня красавицу: волосики нарастят, ресницы и брови... А этому лопуху навру, что снова беременна… выкидыш, и на лечение надо денег. Ха-ха-ха!

Так в чете Дабровольскисов начался новый этап жизни под лозунгом «Всё для красоты Нади».

***

Местный салон красоты был явно заинтересован в появлении столь запущенной и мешковато-нестандартной клиентки, как Дурнаво со своими многочисленными проблемами и большими денежными возможностями.

Однако, как ни старались бедные перепуганные сотрудницы и высококвалифицированные специалисты сотворить кое из чего конфетку, получалось у них это из рук вон плохо. Тройной подбородок и массивная шея последней никак не хотели сходить, наклеенные полуметровые ресницы и синтетические русые локоны не придавали бедняжке ни желаемого шарма, ни красоты.

Об грибком съеденные ногти салон сломал несколько шлифовальных приборов, но так и не смог привести ее маникюр и педикюр в надлежащий вид. Но сама Надя подсознательно цвела, а однажды некий африканский парень, заметивший Надюху в очереди за пивом, широко ей улыбнулся и, подняв большой палец вверх, явно выразил восхищение. И на своем языке громко сказал: «Такую огромную бегемотиху у нас в племени ели бы целый год!»

Дурнаво по-своему трактовала данное высказывание и решила, что парень попросту восхитился ее неотразимой красотой.

Значит, не зря я по салонам хожу!— подумала она и записалась на очередной визит к косметологу.

«А что же Чесловас?» — спросите вы.

Он хоть и был прирожденным патологическим скупердяем, но в данной ситуации проявил слабохарактерность и некую апатию ко всему происходящему.

Это ведь моя женщина. Я должен ее содержать и во всем ей потакать,

— немного примитивно и как-то наивно рассуждал молодой человек.

Чесик неоднократно порывался уволиться с действительно тяжелой работы, постоянно жалуясь Наде на боли в спине, коленях и не относящихся к делу ягодицах. Но той было всё нипочем — «стреляный воробей» понимала, что хоть один из членов семьи просто обязан работать, чтобы погашать кредит, взятый в банке.

Поэтому на импровизированном семейном совете Дурнаво — в нем принимала участие даже девяностопятилетняя бабка Даша, которую все уже давно не брали в расчет, но она всё никак не умирала, и в плане афер, денежных кредитов и долгов не отставала от остальной родни — все как один решили, что этим работающим членом будет дурковатый Чесловас.

— Потерпи родненький, всего десять лет надо поработать, чтобы кредит отдать. Ты же знаешь, что я после выкидыша не могу работать, у меня депрессия и стресс! — вечерами постоянно жаловалась она, пуская в ход весь свой старческий шарм и престарелое обаяние. Затем после пятиминутного быстрого секса, Надя клала вставные челюсти в стакан с физраствором, покряхтев, поворачивалась на бочок и быстро засыпала, громко и протяжно похрапывая.

Однако по прошествии шести месяцев совместной жизни Чесик всё же почувствовал некий подвох и неадекватность со стороны семейства Дурнаво. Открыто возмущаться и как-либо протестовать он не решался, сказывались врожденная трусость и мелочность.