Самец 96

Но вот проверить счет, реквизированной Надей у него банковской карты, он всё же тайком смог. Проверил и в тот же миг поседел: неизвестно зачем взятые у банка двадцать тысяч фунтов попросту исчезли, испарились, ушли в неизвестном направлении.

Ну, а кредитная карта на две тысячи фунтов уже давно была в минусе.

— Ох-ре-неть! Вот это задница, блин! — выкрикнул он.

Именно в тот момент впервые в жизни из уст Чесика, хоть и ненадолго вырвался наичернейший мат.

Пи-пи-пи! Старуха ты драная! Пи-пи-пи! Покалечу мразь! Пи-пи-пи! — один в пустой комнате выпалил он.

Пожалуй, это всё, на что хватило Чесловаса. Но стоит отметить, что после данного инцидента между «влюбленными» пробежала черная кошка, и семейная жизнь понемногу начала разрушаться.

Чесик сделался молчаливым и угрюмым, наконец-таки поняв, что между ним и Надей нет никакой любви, а лишь некий финансовый расчет с ее стороны. После чего он окончательно сдался. С этого дня во всех без исключения Дурнаво он видел лишь плохое.

Козлы,— раздраженно думал он. — Аферисты и лодыри!

Хотя, по сути, сам являлся таким же пройдохой и проходимцем, как и вся его новоиспеченная семейка.

Как вы понимаете, долго такое безобразие длиться не могло. Прекрасно начавшаяся семейная идиллия достигла своей точки кипения, когда Чесику было отказано в покупке ненужного нового телефона и такой же ненужной золотой цепки на шею.

— Как так, Наденька? — Супругу он всегда называл исключительно по имени. — Я же работаю, я же стараюсь!

— Ну, ты даёшь! Ха-ха-ха! — громко и властно подавляла «мятеж» в зародыше прожженная жизнью Надюха. — А жрешь ты на что? Одет с иголочки, во всё фирменное и брендовое. Машина (на которой, кстати, он ни разу не ездил, а лишь как-то просто посидел на водительском сиденье) новая и дорогая под окном стоит. Ты, смотрю, об этом не думаешь. А три выкидыша за шесть месяцев, после которых я стала инвалидом. Ты об этом подумал? Что ты за человек такой!? Хам неблагодарный! Тьфу!

Ее громкий, нездоровый смех переходил в плохо сыгранный плачь. Под конец рыдания Чесловас умолкал, тушевался и белел как простыня. Однако желанных денег так и не получал. В дни ругани и склок он, естественно, оставался без секса, довольствуясь по старинке «самообслуживанием».

Это был пусть старый и подленький, но довольно эффективный женский прием, чтобы приструнить зарвавшегося мужа.

Долго такой союз, конечно, продержаться не мог. И вот спустя ровно тринадцать месяцев, одну неделю и два дня горе жениху было указано на дверь.

Указано нагло, открыто и бесцеремонно.

Одураченному Чесюньке вернули его загнанные «в минус» банковские карты, набор отверток, халат и тапки. О-о-о! Его гневу и разочарованию не было предела. Чесик окончательно потерял веру в жизнь и в людей.

Что бы там ни случилось и как бы там ни было, но он искренне любил это старое чудовище в юбке. Разлука и последовавший за ней скорый развод дались ему тяжело, он плакал, пил алкоголь, и душевные муки раздирали Чесика на части. Некая неведомая пустота наполнила его и без того опорожненную головешку.

Работать десять лет на мусоросвалке и честно отдавать банку огромный кредит, потраченный за шесть месяцев, он естественно не хотел — не это было в его призрачных планах и розовых мечтах. Поэтому, недолго думая, (а может, и не думая вовсе) Чесловас принимает решение.

А свалю-ка я к немцам в Германию. Там у меня брательник живет, авось не пропаду. Англосы там меня не найдут. Ха-ха-ха!— думал он, усмехаясь впервые за последние два месяца, и не откладывая это дело в долгий ящик, заказал себе авиабилеты на ближайший рейс в город Кёльн.

Естественно, брата Сашку по прозвищу «Пика» он не предупредил и дальнейшую жизнь в Кёльне представлял себе довольно туманно. Но оставаться в Англии и отдавать банкам до пятидесяти процентов своей зарплаты в течение еще десяти лет, он не хотел.

Что из этого всего побега получилось, опишу чуть ниже. А пока заострю свое внимание на коварной мести Наде, которую Чесловас решил во что бы то ни было наказать и проучить. Но по своему, «по-Чесюньски».

Сама месть не была эталоном какой-то изощренности или изысканности — о, нет! — всё было куда проще: буквально за несколько часов до отбытия в Германию он, выпив чекушку для храбрости, малость окосел и повыбивал камушками Надежде в доме все окна, затем «мститель» поцарапал ржавым гвоздем некогда горячо любимую им машину. Ну, и вершина мести была такова, что шкодник просто «навалил кучу» на коврик под дверь и был таков.

Жестоко я наказал этих козлов! Месть удалась! Так им — уродам — и надо. Ха-ха-ха!— радостно думал он, нервно докуривая сигарету и дрожащими ручонками собирая свои немногочисленные пожитки в пакет из магазина.