Самец 96

Опа-па! Охренеть! Вот это поворот, — радостно подумал Чеслов, а вслух строго и немного властно добавил:

— Так с этого и надо было начинать знакомиться, малая! А то предъявы какие-то базаришь. — Затем, сообразив, что с дамой, которая решила «проставиться», всё-таки нужно быть более галантным и обходительным, Чесловас, сменив гнев на милость, в полголоса добавил. — Зачем пиво пить, только деньги впустую переводить: оборотов мало и сикать от него вечно хочется. Лучше уже водки или бренди хряпнуть. А меня, если что Чесловас зовут. — Наконец соизволил представиться кавалер и тут же внес поправку в свое заманчивое предложение. — А еще лучше водку пивом запивать! Ну, это если тебе так пивасика хочется. — Весело залепетал он и, встав, молча заковылял в сторону ближайшего бара.

Занда из всего сказанного Чесловасом мало, что поняла, однако интуиция подсказала ей, что клиентик согласился с ее предложением, и быть сегодня жаркой ночке. Посему она также молча встала, быстро что-то проверила в телефоне и тихо поплелась за «жертвой».

Идти пришлось недолго, благо пивбар с труднопроизносимым норвежским названием находился сразу за углом и на радость Чесловасу оказался открытым. Всю недолгую дорогу он размышлял о внезапно свалившемся на его голову счастье — напиться на халяву. Затем вспомнил, что перед выходом на встречу он выпил пол литра подсолнечного масла, чтобы быстро не опьянеть. И немного пожалел, что это сделал.

Ничего, прорвусь, — подумал он и, выдавив на щетинистом дурковатом лице улыбку, глянул на Занду.

Та лишь улыбнулась в ответ и уменьшила расстояние между ними.

Только бы это масло живот не скрутило, и не начался понос. А то будет караул, как в последний раз, — переживал кавалер.

Наш герой так глубоко задумался, что совсем не заметил, как пролетающий мимо здоровенный голубь нагадил на него. Так с зеленовато-желтым пятном на левом плече он и заявился к барной стойке.

Занда, заметившая данный казус, хотела предупредить, но совершено забыла, как это мало приятное обстоятельство объяснить по-русски.

И так сойдет, — подумала она и молча остановилась возле кавалера.

Сделать заказ оказалось сложным делом, так как Чесловас не владел ни английским, ни уж, тем более норвежским языками. Поэтому произошла небольшая заминка.

— Э-э-э, ы-ы-ы, у-у-у… — что-то несуразное мычал он, интенсивно тыкая пальцами в многочисленное спиртное.

Естественно, бармены его не поняли, а лишь пожали плечами и с любопытством продолжали смотреть на необычного клиента. Последний уже пытался было прибегнуть к языку жестов, притворившись глухонемым, но тут, к немалому удивлению Дабровольскиса, Занда практически на свободном английском заговорила с работниками бара.

Ты посмотри на нее! Лошадь лошадью, а по-английски еще как шпрехает! Охренела совсем дура, — подумал удивленный Чесловас.

Но как-либо препятствовать он не стал, а лишь воспользовался случаем и сделал заказ, какой делают арестанты в ночь перед расстрелом — всего и много.

Так всё и началось!

Шотландское темное крепкое пиво, местное бренди, русская водка полились рекой. Приятный слуху звон многочисленной стеклотары перемешался с играющей в баре музыкой.

Вот она — житуха! — в пьяном угаре, несмотря на выпитое накануне подсолнечное масло, думал Чесловас. — Вот оно — счастье! Халява, бухло, баба! Е-е-е! — не переставал радоваться он.

Когда алкоголя было выпито слишком много, а закуски съедено непропорционально мало, сбылись его самые худшие опасения — жировая пленка, искусственно созданная в желудке с помощью подсолнечного масла, начала растворяться, смешиваясь с алкоголем, при этом делая свое пагубное дело.

Произошло это довольно быстро, можно сказать мгновенно.

И без того слабые от природы ножечки бедолаги подкосились окончательно. Он оказался не в состоянии более совладать с ними. Пытаясь встать, он замахал ручонками и что-то даже закричал. Но все его усилия были напрасны, а попытки — тщетны. Мозг больше не посылал импульсы конечностям и вообще отказывался работать.

Словно пудовый молот опустился на голову несчастному, там начало коротить, замыкать и стрелять. Реальный мир с его звуками, привычными картинками и несбыточными желаниями стал пропадать, оставив Чесловаса в абсолютном забытье и беспамятстве.

Дело близилось к ожидаемой развязке.

***

Утром следующего дня, с неимоверным трудом придя в себя, Чесловас заметил, что он абсолютно голый лежит в незнакомой обстановке на чужой кровати.

Вся его одежда и нижнее белье отсутствовали, и только потные и видавшие виды кроссовки находились подле кровати.