Самоидентификация

- Не очень интересные услуги, - усмехаюсь. – А уже вовсю продают?

- А когда не продавали?

- Еще когда я уезжал, можно было найти только легкий стафф.

- Думаешь?

- Без труда, я имею в виду.

- А сейчас «хмурого» на улицах больше, чем «камня». С «камнем», «травой» и «спайсами» борются. Низкие тарифы. А героиновые барыги дают хорошие откаты. Так и выходит.

- Не видел ментов еще.

- Это как с сусликом, - Жора выкидывает на стол тонкую убогую трубочку из бокала и делает большой глоток.

- «А он есть…» - цитирую, невесть зачем. – Уже продают, значит.

- Всегда продавали. Барыжат там, где есть деньги. А деньги есть там, где есть магазины. Как ни странно.

- Ага. Странно. То есть, нет, - потираю лицо и отпиваю сока; глотаю; проверяю, не стошнит ли; отпиваю еще.

- Вообще, за последние три года люди поменялись сильнее всего, - продолжает Жора. – Сильнее, чем за прошлые… ммм… периоды.

Звучит даже чересчур многозначительно, но Жора пьян, я пьян, все пьяны, и поэтому некоторая тупизна нам дозволительна. Но меня мучают некоторые вопросы, и я боюсь их задавать. Или не хочу. Или не хочу, потому что боюсь. Или…

- А кто тут еще, навскидку, из наших?

- Наших? – усмехается Жора. – Нашей деревни, так сказать?

- Наверное, - игнорирую иронию.

- Ну, вот там, у стойки справа, - Жора тыкает пальцем, – продавщица из «Пятерочки» на Лермонтова. Болтает с ней Леночка – раньше работала на заводе каким-то там специалистом, потом стала заниматься… ну, интересной деятельностью. Общественно полезной.

- Медсестра?

- Проститутка. Вроде пятьсот за минет. Дешево и… - Жора двумя ладонями показывает на себе что-то вроде сисек, - …сердито. А вот эта, – танцует с двумя южанами – училка, приехала из нашей маленькой… ик… столицы. Непонятно, зачем. Видимо, искать на жопу приключений. Работает в школе. Во второй. Ебется с одним из этих братьев. Не помню, с кем. Но вообще, ебется со всеми, пока не узнает основной хахаль. А бьет он ее больно, но профессионально, поэтому на лице синяков никогда нет.

- Детектив херов, - смеюсь.

Жора поддерживает этот дружеский смех. Даже мысль о том, чтобы перепихнуться с кем-то из этих дамочек вызывает стойкое омерзение.

- А ведь они мало чем отличаются от тех, что в Питере, - качаю головой.

- Да ну, - Жора скептически смотрит на меня. – Вот уже не поверю. По крайней мере, у тебя можно бабу найти поухоженнее и не такую подержанную. Здесь уже почти все интересные экземпляры сильно б/у.

- Хрень, - махаю рукой и отпиваю сока, потому что в горле пересохло, и перед глазами снова мелькает белый китайский «айфон», но это из-за того, что в экран такого же нервно тыкает пальцами Леночка, которая работает медсестрой. – Они все считают, что ухоженность – это размалеванные губы, поджаренная кожа, каблучки, чтобы тощая жопа была оттопырена, лифчик с «пуш-апом». А я считаю, что привлекательность – это когда, помимо всего этого, телка знает, что Освенцим – это не новая марка пива, и может отличить хотя бы на глаз Гейзенберга от Шварценеггера.

Ловлю себя на мысли, что я сам всегда искал пассий среди тех, кто этим не отличается. Замолкаю. Жора, видимо, не очень внимательно слушал последнее, потому что его взгляд утонул где-то в районе едва видной отсюда самой большой ложи в заведении. Играет что-то из дабстепа, и я поражен тому, что не заметил этого перехода, и я тихо хлопаю в ладоши дважды, выражая почтение ди-джею, который делает из этого провинциального кабака почти современный клуб.

- Ну, вообще, телки ведутся на зелень, - мямлит Жора, не уводя взгляда от ложи, в которой заметно какое-то движение.

- Ну да, а чтобы были бабки, как сказал, если не ошибаюсь, Рокфеллер, надо работать. Ну, то есть, любой труд окупится.

- Что-то там напиздел твой Рокфеллер, - кисло ухмыляется Жора.

- Ну да, это же был совет для бедных, - тупая улыбка сама вылезает на мое лицо, и мне это не нравится.

- Погодь-ка, - Жора встает и быстро уходит куда-то на танцпол – настолько быстро, что я даже не успеваю спросить, куда его несет.

Спустя минуту, в течении которой я наблюдаю храпящего в кресле Витю, Жора возвращается уже со спутником явно кавказской внешности – вероятно, азербайджанином, - здоровым толстым детиной, от которого воняет неопределенной туалетной водой так, что даже клубный угар нервно забивается в угол. Звучит какой-то туманный синтезатор, и меня начинает клонить в сон. Я машинально встаю. За азербайджанином пристроились двое не очень русских друзей, точнее – «шестерок», вроде охраны, свиты или еще чего-то.

- Вот он – Дима. Собственной персоной, - представляет меня, быстро жестикулируя, Жора. – Дима, это Ахмед, местный хозяин.

- А-а, - киваю. – Круто. Очень. Приятно.

Ахмед смотрит на меня немного сурово, потом мы как-то удивительно синхронно поднимаем руки и пожимаем их друг другу. Его рука потная и мягкая.

- Ты из Питера?

- Есть такое, - киваю снова. – Из самого сердца Северной столицы, так сказать.

- У меня двое братьев в Питере, - улыбается Ахмед. – Говорят, пиздец там у вас менты лютуют, я их маму шатал.