Самвэл

Княгиня встала, сунула ноги в голубые персидские туфли без задников, подошла к окну и подняла шелковую штору. Когда она отвернулась, Самвел обратил внимание на заколку, поддерживающую прическу; среди других украшений на ней выделялся талисман из когтя гиены, оправленного в серебро.

Княгиня вернулась, держа в руках пергаментный свиток, перевязанный многоцветным шелковым шнуром. Она подала пергамент сыну.

— Вот письмо.

Самвел с радостным нетерпением развернул свиток, но, взглянув на него, сказал:

— Тут по-персидски написано.

_Вот видишь! —заметила мать поучающе и укоризненно. —

Недаром же я тебе всегда твержу: сынок, учись этому языку.

А ты меня не слушал, будто только и свету в окошке, что язык этих проклятых греков или сирийцев. Теперь сам видишь, что из этого вышло: письмо родного отца прочесть не можешь! А ведь ты хотел обездолить и брата, маленького Вагана, запрещал ему учиться персидскому языку. И все-таки он теперь не только говорит свободно, но и пишет по-персидски!

Упрек матери очень раздосадовал Самвела, но он сдержался и сказал только:

— Ты-то ведь читала, вот и расскажи, о чем пишет отец.

Княгиня рассказала то, что Самвел уже знал: что царь Шапух

пожаловал ее мужу должность спарапета, а ее брату Меружану Арцруни обещал армянский престол и свою сестру Ормиздухт в жены. И сейчас Меружан и отец Самвела уже в пути, идут с персидскими войсками в Армению, и здесь они станут: один — главой армянского государства, другой — главой армянского войска.

Рассказывая все это, княгиня излучала беспредельную радость, Самвел же слушал ее с глубоким негодованием, все туже и туже скручивая пергамент, который принес гибельные новости. Но он был уже готов услышать все эти горькие и постыдные вести, в которых видел погибель отчизны.

Княгиня поведала сыну только часть полученных сведений, только то, что было написано в письме. Она скрыла от Самвела, что его отец и дядя отреклись от христианства, приняли персидскую веру, дали обещание Шапуху ввести ее и в Армении и для этого везут с собой множество персидских жрецов с целью построить вместо христианских церквей капища и всюду открыть персидские школы, дабы учить и воспитывать детей армянской знати — и мальчиков и девочек — в персидских обычаях и в персидской вере. Она не сказала Самвелу и о страшной гибели его дяди Васака, и о заточении царя Аршака в крепость Ануш. Обо всем этом княгиня, несомненно, была осведомлена, все это гонец должен был передать на словах.

От княгини не укрылось тягостное впечатление, которое произвел ее рассказ на сына. Однако она притворилась, что ничего не замечает, обняла сына и, прижимая к себе, сказала.

— Теперь можешь меня поздравить, сынок: мой брат — армянский царь, а твой отец — армянский спарапет.

Положение Самвела было не из завидных. Он должен был или без обиняков выразить презрение и негодование, вызванные поступками отца и дяди, прямо сказать матери, что ему все известно об их измене, или должен был молчать, чтобы

по неосторожности не испортить, чего доброго, все дело и не помешать осуществлению уже обдуманных, выношенных им замыслов и решений. Но отмолчаться он не мог, надо было что-то ответить. В такие трудные минуты ему приходили на помощь обычный скептицизм и ирония.

— Радоваться-то пока рановато, матушка, — со смехом отозвался он, выскользнув из материнских объятий.

— Отчего это? — спросила княгиня, и голос ее задрожал от волнения.

— Армянский царь пока жив!

Княгиня не выдержала и сказала то, что намеревалась утаить:

— Армянский царь заточен в крепость Ануш! А оттуда не возвращаются.

— Знаю, что не возвращаются. Но ведь наследник — в Константинополе. У византийского императора, у христианина...

— Кто же вернет его в Армению и посадит на отцовский престол?

— Византийские войска и армянские князья.

— Пока они раскачаются, Армения будет занята персидскими войсками, а мой брат станет ее царем.

— Желаю успеха.

— Ты вот не веришь, Самвел, но скоро сам увидишь, как все сбудется, — сказала княгиня, стараясь убедить сына. — Ты говоришь: наследник у императора, он придет с византийским войском и сядет на трон своего отца. А кто сейчас император, ты знаешь? Валент! А он враг армян. Он ведь не только не удостоил приема католикоса Нерсеса, который сунулся было я Константинополь просить помощи, но даже сослал его на остров Патмос в Средиземном море. Это ты знаешь?!

— Первый раз слышу...

На самом деле Самвел знал о неправедном поступке гонителя армян Валента² с Нерсесом Великим. Он с неослабным

вниманием следил за всем, что делалось вокруг и имело отношение к Армении, и его пылкую молодую душу больно ранили творившиеся вокруг злодеяния.