Самвэл

Однако теперь возникало другое неудобство. Мушег должен был выехать через два дня. Если он возьмет семью с собой, то этим обнаружит перед всеми свои намерения, которые стремился хоть па какое-то время скрыть. И потом, на нем ведь лежала обязанность позаботиться о безопасности семей дяди и двоюродных братьев; он не делал различия между ними и своей семьей.

Он снова обратился за советом к жене.

— У нас заведено, — подумав, сказала она, — каждый год присутствовать на всенародных празднествах в Шаапи-ване. Не раз случалось выезжать и задолго, за несколько месяцев до праздника. Там стоят войска царя, туда прибывал и он сам. В ожидании праздника мы вместе наслаждались красотою окрестных гор. Сейчас это паломничество — удобный предлог уехать отсюда. Ты можешь уехать через дна дня, как и решил, а мы по следуем за тобой через неделю.

— Прекрасная мысль! — восхитился Мушег. — Священный Шаапиван недалеко от Артагерса, а наше войско будет стоять там.

За дверью снова послышалось детское агуканье.

Муж и жена прервали свой разговор.

Няня внесла маленького Мушега и сказала, что он никак не хочет угомониться. Молодая княгиня взяла дитя на руки. Маленький человечек, самый большой предмет забот и беспокойства родителей, сам же и мешал им прийти к окончательному решению.

Сатеник отпустила няню.

Малыш высвободился из объятий матери, переполз в объятия отца и, поднявшись на пухлые ножки, протянул ручонки к его лицу — играл его бородкой, дергал за волосы, трогал губы.

— Да, дорогая, священный Шаапиван — это самое удобное место, — повторил Мушег. — Хорошо, что напомнила мне о нем. Там ты уже не найдешь нашего злосчастного государя, но непременно найдешь еще более злосчастную государыню. Твое присутствие смягчит ее горе. Там сейчас все царское войско, оно двинется оттуда на соединение с нашими войсками, которые будут сосредоточены в Артагерсе. Значит, все решено.

Едва он произнес эти слова, маленький Мушег чихнул дна раза подряд, и эта счастливая примета скрепила принятое решение.

XVIII ЮНЫЙ АРТАВАЗД

Уже совсем стемнело, а Самвел, который еще утром поехал провожать Саака и Месропа, все не возвращался. В зале одиноко сидел, дожидаясь своего питомца, старый Арбак, у дверей томился юный Юсик. Оба изнывали от беспокойства: князь запаздывал, чересчур запаздывал.

Старик несколько раз вставал, поправлял фитиль в светильнике, убавлял огонь, потом снова прибавлял, но этого оказалось недостаточно, чтобы занять его, и он начал от скуки пересчитывать копья и другое оружие, расставленные в зале. Дядька Самвела и прежде пересчитывал их, по крайней мере, раз сто, не меньше, и все-таки начал все с начала.

Юный Юсик время от времени входил в зал, говорил старику какую-нибудь чепуху, чтобы поддеть его, и снова выходил.

А князя все не было.

Юсик снова вошел в зал, остановился прямо напротив старика, подбоченился и со смешком в голосе спросил:

— Знаешь, что я видел под окнами?

— Что ж ты видел, чертенок? — хмуро спросил Арбак, вглядываясь в плутоватое лицо юноши.

— Стою, вижу, кто-то все ходит мимо меня туда-сюда. Я прижался к стене, он меня не заметил, постоял под окнами и ушел. Он все крутился у наших покоев и все озирался по сторонам... то туда посмотрит, то сюда. Подберется к окнам, постоит, послушает, потом отойдет, чтобы не заметили, потом опять подкрадется. Вот отошел он, а я сбегал на кухню, притащил полено покорявее и положил как раз там, где он пристраивался, когда в окно заглядывал. Пришел он снова, запнулся о полено да как грохнется прямо на камни! Что уж он там себе разбил, голову или нос, не знаю, только застонал, заохал — и захромал, откуда пришел,

— Кто был, не знаешь?

— Как не знать. Евнух Багос, княгинин любимчик.

— Этого прохвоста давно пора прикончить... прибить как собаку, — со злостью буркнул старик.

— Он свое получил, — отозвался юноша и снова вышел за дверь.

Арбак остался один. Его душил гнев — и это был праведный гнев. Целых полвека был старый воин свидетелем всего доброго и дурного, что совершалось в замке, радовался его радостям и печалился его печалями, но никогда у него не было так тяжело на сердце, как в эти дни. Он еще не совсем разобрался, что тут творится, но внутренний голос говорил ему, что дело нечисто. Соглядатаи матери обложили покои сына... сын что-то делает тайком от матери... по ночам какие-то люди входят в замок, выходят... все шепчутся, все таятся друг от друга... Что значат все эти предосторожности? Старик задавал себе эти вопросы, и его ясная и бесхитростная душа не находила ответа.

Он сидел нахмурившись и угрюмо размышлял обо всем этом, пока в прихожей не послышались громкие шаги. Дверь открылась, и вошел Самвел, а за ним двое оруженосцев, которые встали по обе стороны двери.

— Добрый вечер, дорогой Арбак, — весело воскликнул он, подошел к старику и положил руку ему на плечо. — Долго я заставил себя дожидаться?

Молодой князь был весел, и это немного разогнало мрачное настроение его старого дядьки. Арбак поднял голову.

— Что так припозднился?