Самвэл

— Не так-то легко расставаться с любимыми друзьями, высокочтимый Арбак. Ели-пили, обнимались, расставались — а потом снова вернулись обратно, снова принялись прощаться, потом еще и еще раз — так и прощались, пока солнце не село.

Он повернулся к дверям и жестом отпустил оруженосцев. Отвесив поклон, они ушли. Вошел Юсик и встал на страже у дверей.

— Теперь скажи, Арбак, был ты у моей матери? — спросил Самвел и устало прилег на диван.

— Как же, — отозвался старик. — Два раза был.

— Нет, три раза, — уточнил Юсик.

— Грешен, ошибся — три раза, — поправил себя старик, покосившись на юного слугу. — Раз утром, раз днем...

— И раз вечером, — со смехом докончил за него Самвел.

— Ну да, и раз вечером, — повторил старик, не понимая, что тут смешного.

Самвел был слегка навеселе, не то он никогда не позволил бы себе подшучивать над своим пестуном, которого очень уважал. Заметив, что старик огорчился, молодой князь сразу оставил свой шутливый тон и продолжал уже подчеркнуто серьезно.

— Значит, ты был у моей матери. Ну, рассказывай, какие приготовления сделаны к моему путешествию. Утром я должен выехать во что бы то ни стало.

— Княгиня как раз и хочет, чтобы ты завтра утром отбыл, — ответил старик, поднялся со своего места, подошел к тахте, на которую прилег Самвел, и уселся около нее на ковре, чтобы говорить, не повышая голоса. — У нее все готово. Пятьдесят юношей, все как один на серых конях, все в серебре — и кони и всадники — будут сопровождать тебя. Двадцать гнедых мулов, запряженные попарно, повезут палатки, припасы и одежду. Два белых мула повезут княжескую колесницу. Двадцать гнедых коней поведут за выездом. Роскошную сбрую для них княгиня выделила из своей сокровищницы. Кроме пятидесяти молодых телохранителей, тебя будут сопровождать семеро оруженосцев, семеро сокольничих, семеро псарей и два повара. Вина, другие напитки, сладости и фрукты, как положено, размещены в особых ларях. Не забыть бы сказать: в число телохранителей входит знаменосец, который понесет княжеский стяг, барабанщики и трубачи.

Арбак ни разу не запнулся, перечисляя все это, потому что заглядывал в клочок пергамента, который держал в руках. Когда он кончил, Самвел заметил:

— Великолепный выезд, но очень уж громоздок. Мне бы хотелось, чтобы свита была как можно легче и подвижнее.

— Княгиня желает, чтобы твой выезд не посрамил чести твоего отца и твоего имени, — отозвался старик тоном, в котором явственно ощущалось недовольство.

— А из моих людей кто включен в свиту?

— Никто. Это княгиня оставила на твое усмотрение. Кого захочешь, того и возьмешь с собой.

— А ты, дорогой Арбак, поедешь со мной?

— Когда это Арбак отпускал тебя одного? Да Арбак костьми ляжет на твоем пороге, — и он указал на порог опочивальни.

Юсик стоял у стены, и его блестящие глаза перебегали с лица молодого князя на старика Арбака. Он волновался и с нетерпением ждал, когда князь скажет, берет он его с собой или нет. Радости юного слуги не было границ, когда Самвел сказал Арбаку:

— Спасибо моей матери, что позволяет мне самому выбирать своих людей. Я возьму всех. Позаботься, дорогой Арбак, чтобы утром они были готовы.

— Я уже все сделал, — отозвался Арбак.

Тут Юсик выступил вперед и сказал, весь залившись краской:

— Могу ли я попросить моего князя?..

— Говори.

— Моего коня перековали, и он теперь хромает.

— Арбак распорядится выдать тебе коня из моих конюшен — любого, какого выберешь.

Юсик просиял.

Арбак встал.

— Ты куда? — спросил Самвел.

— Еще не все готово, пойду пригляжу.

— Спасибо, милый Арбак. Утром я должен выехать рано, как можно раньше.

Старик медленно и важно кивнул и вышел не оглядываясь.

После его ухода Самвел совсем развеселился. Приготовления, сделанные княгиней к его отъезду, оказались хоть и не совсем такими, как бы хотелось ему, но все же удачнее, чем он ожидал. Он не думал, что мать оставит на его усмотрение столь многое. Он заранее предугадывал пышность и торжественность, ни не ожидал, что мать позволит ему взять с собой своих людей, а их было больше, чем тех, кого отрядила с ним она.

Самвел ходил по комнате, энергично потирая руки, и что-то прикидывал и обдумывал. Юсик заметил, что его господин в хорошем расположении духа, и хотел обратиться к нему еще с одной просьбой. Но на этот раз юноша долго колебался и хотя обычно не лез за словом в карман, и язык у него был подвешен на диво ладно, на этот раз он словно прилип к гортани, В полном смущении Юсик, не поднимая головы, переминался с ноги на ногу и не раз уже чесал затылок. «Сказать?., не сказать?..» — теснилось у него в голове.

Взгляни Самвел хоть мельком на бедного юношу, он тут же уловил бы, в каком тот замешательстве. Но молодой князь был слишком захвачен приятными размышлениями и не обращал на Юсика никакого внимания.

Юный слуга кашлянул раз, потом другой. Это покашливание привлекло внимание Самвела. Он взглянул на растерянное лицо Юсика:

— Хочешь что-нибудь сообщить мне?

— Не знаю, как и сказать, господин мой... — пробормотал тот, не поднимая глаз.