Самые обычные люди?

– Вот… Работали мы на стройке и конкретно моё отделение – весь музвзвод, плюс ещё несколько армян и несколько узбеков – это была бригада порядка двадцати человек. Мы все были маляры-штукатуры и попали на работу к гражданскому бригадиру, который по всем объектам был с нами все два года службы. Звали его Никита. Он был просто потрясающей внешности. Это был небольшого росточка, достаточно жилистый, но тщедушный товарищ, у которого была огромная копна рыжих волос, крупно вьющихся рыжих волос – можно было подумать, что это парик клоуна. Весь конопатый и нос картошкой. Ну вот клоун! Клоун клоуном. И оказывается, этот клоун несколько месяцев назад освободился. А сидел он пятнадцать лет за двойное убийство. Ну и, соответственно, на стройке у нас всё по понятиям было. Во-первых, что замечательно, под руководством этого Никиты мы из бытовки – нам дали новую строительную бытовку – благодаря ребятам рукастым из этой бытовки сделали почти салон бизнес-джета. Её утеплили, сделали шкафчики индивидуальные, мягкие топчаны, откидной стол. Подвели систему водоснабжения – куда бы на объект мы не подъехали, нужно было только найти шланг – и мы с водой. И не с рукомойником, а с водой. В общем, всё супер-пупер. Всё вагоночкой, знаешь, нычки-тайнички. Всё просто атас! Первый объект – на нём остановлюсь, потому что там был смешной случай. Это на этом АНХК, где как раз мы узнали про корм для кур. Нас на работу возили на Поларисах. Назвали так, наверное, просто в шутку – были же такие ракеты стратегические американские. А наш Поларис – это был ЗИЛ 130-й в качестве тягача, и к нему деревянный вагончик – сзади дверь, лавки и четыре окошка без стёкол, зато если кто-то курил, то вытягивало. В общем, ни утепления, ничего. А ехать можно было и час на объект… Своего рода это были скотовозки такие, куда загоняли солдат и захлопывалась дверь. И привезли на один из этих заводов, отвели в какой-то новый корпус. Огромное-огромное помещение, которое было отделано бетонными плитами, сверху всё в бетоне, а на полу, как строители оставили – битый кирпич, какие-то кучи засохшего цемента, какие-то проволоки, трубы. Привезли и говорят: «Сидите здесь». И мы сидим. Час сидим, два сидим, три сидим, четыре сидим. А туда привезли не только наше… Тогда мы с Никитой, этим бригадиром, ещё не были знакомы. Туда привезли чуть ли не всю роту. И мы пошли покурить. Ну и как обычно, я, Романец, Сугроб, Лось, по-моему – в общем, такая компания, которые я постоянно умудрялся находить в своей жизни… И тут идут мужики: «О, служивые, привет». – «Привет». – «Давно?» – «Да вот, недавно», туда-сюда. – «Слушайте, а что у вас есть, хорошего?» Мы: «В смысле»? Они: «Ну, плитка, кирпич». Мы говорим: «Да всякое говно, а у вас что есть»? Они говорят: «А у нас спирт». Мы говорим: «Опа», – особенно Романец, такой: «Ага… Давайте», – говорит, – «Через полчаса, здесь же». И мы по этому зданию давай… Смотрим, одна дверь – ну такая, картонная и навесной замок хлипкий… Открываем, батюшки мои, а там кафель. Битком кафеля! Столько этого кафеля! Видимо, весь этот кафель предназначался, чтобы эту огромную комнату снизу до потолка выложить. Так потом и оказалось. Ну а кафель – это плитка, двадцать на двадцать, белая, с еле заметными разводами, то ли голубыми, то ли розовыми. Ну и мы – каждый мог поднять по две пачки. Сделали ходок, наверное, по пять, по семь каждый. То есть порядка тридцати пачек… А тридцать пачек – это можно было кафелем выложить два, а то и три санузла в какой-нибудь хрущёвке. Мы всё это дело перетаскали поближе к месту встречи, присыпали снежком и сидим курим. Замок, естественно, на место повесили. Подходят эти: «Ну чего вы, нашли чего-нибудь?» – Мы говорим: «А кафель нужен?» – Они: «Кафель! Какой?» – Мы раз им плитку одну. Они: «Ну давай. И сколько у вас?» – Мы: «Тридцать пачек». Они: «Ни фига себе. Чего хотите?» – Мы: «Три литра спирта». Они такие: «Три литра нет, а два дадим». Мы говорим: «Ну давайте два». Они куда-то исчезают и приносят две химические бутыли из тёмно-коричневого стекла и какие-то пакетики с чёрным порошком. Мы говорим: «Вот плитка. Носите, как хотите, мы вам помогать не будем, потому что мы и так рисковали, когда всё это дело сюда носили». А они говорят: «Только, слушайте, спирт смешан с эфиром». Эфир – это жидкость, пары которой использовали для наркоза. Он очень летучий и смешивается со спиртом. Они говорят: «Спирт с эфиром, и для того, чтобы отделить эту эфирную фракцию… Его там немного, но, чтобы отделить от спирта, мы вам эти пакетики принесли. Найдите какую-нибудь тару, через этот абсорбент перелейте, а потом употребляйте». Но кто же их слушал! В общем, картина маслом. На работу нас в тот день так никто и не задействовал. Вечером открывается дверь, а вся рота просто спит. Кто-то от паров, кто-то – от паров и выпитого. В общем, мы, естественно, все нажрались в говно, но никто, слава богу, не отравился. Но причина была сразу установлена. Потому что вот банки, вот запах, всё понятно и рядом цех, который это производит. Ну и после этого за нами глаз да глаз. Но вот спирт с эфиром я никогда не забуду, потому что это было что-то с чем-то. А самое главное, что после этой фигни, после этого эфира, от него жутчайше болит голова. Причём насколько мы рисковали… Мы же не знали, что за спирт нам дадут. И выжрали эфира. Вот такой смешной случай, который первый раз с нами произошёл. Потом нас всё-таки заставили работать, научили действительно штукатурить. Мы штукатурили этот огромный зал, строили леса, потом выкладывали плитку – в общем, рассказывать долго и неинтересно. Потому что была такая… тупая рутина. Я так понимаю, нас специально туда загнали, чтобы мы хоть как-то научились работать. Мастерками, правилом, кельмой. Понимали, что такое раствор и так далее. А потом, когда этот объект был сдан, нас уже разделили по этим бригадам. Мы уже попали к этому «Никите-убивце». И нашу бригаду под руководством этого замечательного человека отправили… Угадай, куда?