Самый черный день

Он выглядит… Нет, не напуганным. Уничтоженным. Раздавленным. Жалким, как Бедная Старая Простыня.

Насмешливый молодой человек, попивающий чай в кабинете. Он ли это был?

— Может, это коридор ведет под Ядро?

Рыба касается нарисованной двери:

— Как-то раз я была тут, поздно вечером. И мне показалось, что дверь начала открываться вовнутрь. Стыдно признаться, но я струсила. Убежала…

— Получается, что эти рисунки… линии… Нарисованы душой и телом? Тогда где то, что было написано безумием? За нарисованной дверью?

Мы не знали ответа. Ведь это только легенда. Глупая сказка.

Сидим на гранитной набережной. Я и Валентин. Слушаем вечерний хор лягушек-крокозябр.

Знатно вопят.

Доктор зачерпнул пригоршню воды.

— Она же чистая, правда?

— Да. Пить можно, не бойтесь.

— Но почему? Ведь тут водиться столько всего… всех.

Пожимаю плечами.

— Этот мир… Мир Ракушки. Он враждебен людям. Все здесь — существует для того, чтобы убивать. Уничтожать. Пожирать. Человеку здесь места нет. Тогда как? Как?!!

Ударяет по земле кулаком.

«Их можно приручить — если понять…»

Рыба так говорила.

— Я уезжаю завтра. Не думаю, что когда-нибудь хватит сил сюда вернуться.

— Ну, до свиданьица.

Мне-то что за дело? Мне все равно. Абсолютно все равно.

— Прежде чем уйти, я бы хотел… — казалось, с трудом подбирает слова. — Рассказать тебе кое-что. Нет, я не уверен, что ты поймешь. Я даже не знаю, сможешь ли ты жить после этого…

Я зеваю. Холодает что-то.

— Этот оазис удивителен. Многогранен, — шепчет ученый-писатель.

— О-а-зис?

— Да. Мы называем такие города оазисами.

— Какие — такие? Разве не все они одинаковые?

— Нет. Не все. Есть и другие города. Нормальные. И очень много. Мы построили стену, чтобы защитить себя от вас.

Выдавливаю улыбку:

— Но мы же не страшные совсем…

Нет, тогда я ещё не поняла.

Валентин поправляет очки. Ему все равно. Он говорит не со мной. Но со своими призраками. С теми, кто вырезал на лбу морщины.

— Все началось… Нет, не здесь. В маленьком сибирском городке. Взрыв на подземном заводе. Давно, очень давно. Тот учёный, такой молодой! Его идеи… Многие считали его безумцем. Однажды он открыл… нечто совершенно особое. Но эксперимент вышел из-под контроля. Тогда мы не знали, с чем имеем дело. На том месте образовалось особое… пространство. Монстры, местные, — они появились позже. Когда люди попытались уничтожить это пространство… Ядро, да. Это было не просто. Техника приходила в негодность: садились компьютеры. Самолеты, пролетающие над Ядром, теряли управления. Изучить?

Он хмыкнул.

— Да, все хотели изучить это. Лучшие умы со всего мира. И все они облажались. Пространство оказалось непознаваемым. Оно оказалось нам не по-зубам. В конце концов, было принято решение о ликвидации. Были убиты тысячи местных — но Ядро рождало десятки тысяч. Даже ядерную бомбу сбросили. И что с того? Она упала туда — и не взорвалась. А Ядро стало расти. Увеличиваться в размерах. Казалось — это конец всему. И тогда кому-то пришла в голову безумная мысль — оставить Его в покое. И Ядро остановилось. Это была победа. Вот только… Франция, Бразилия, Япония, Россия, Африка… В городах начали образовываться Ядра. Люди гибли тысячами. Бесконечная война с местными — оружием, подручными средствами… Надо было что-то делать. И мы сделали. Мы огородили города стенами, расставили кордоны. Надеялись, что монстры быстро перебьют жителей и успокоятся. Так и случилось. Но не везде… Всё решили оставить как есть. И потихоньку менять мировоззрение этих людей. Постепенно приучать их… вас к мысли, что мир за — ужасен.

А мир… Разве мир… Есть? Тот, который, в книжках. И он не ужасен? И там, за стеной, вовсе не пустыня?!

Я не узнаю своего голоса.

— Последние пятьдесят лет новые оазисы больше не появлялись. Мы можем вздохнуть спокойно.

— Мы? Кто — мы? Приезжие? А как же катастрофа? Глобальная утечка?

— Не было никакой утечки. Это часть программы, придуманной для вас.

— Что за бред ты несешь?!

Я назвала его — ты?

— Ах, неужели ты думаешь, что никто ничего не знает? — качает головой доктор, — Часть жителей вашего города посвящена в это… в тайну. Но они будут молчать, — из-за страха. Из-за привилегий, которые мы предлагаем. У них просто нет выхода. Весь мир против вас, Джерри! Риск слишком велик…

Бабушка Агафья. Она была очень, очень старой. Она умерла, когда мне было семь. Она говорила — всё время одно и то же:

«Они украли море. Они украли его у нас. Бедная моя внученька, ты никогда не увидишь море. Они заперли нас здесь».

Они нас заперли.

Кого ты обманываешь, Джерри?

Злобный внутренний голос. Ты ведь догадывалась, правда? Поэтому ты никогда не любила читать книги о времени до.

— Вы плохой! Вы злой!! Гадкий ученый-писатель!

— Прости, Джерри. Но я должен был…

— Джерри? Вы знаете, почему я Джерри? Мы были друзьями — я и мой Том. И его забрал Чёрный Человек!! Из-за меня! И Ворону!! И если вы еще будете болтать эти глупости, я вас… Я вас скормлю буль-булям! Слышите меня?

— Я пришел сюда просто из любопытства. Наверно, не стоило…Не стоило поступать так с тобой, Джерри. Прости меня.

Нет. Я не заплачу.

— Нам пора. Уже вечер. Проводить тебя до дома?