Самый красивый мужчина нашего кинематографа, Адель и я

В пять, как всегда, поднялась, пошла доить свою Адель. А как подоила – вспомнила, что сегодня мой черед работать пастухом. В этой деревне традиция такая была – все по очереди пасут деревенское стадо. В стаде пятнадцать коров, вот почитай два раза в месяц ты должен быть пастухом, ну или пастушкой, как в моем случае.

Надела теткину телогрейку и повязала на голову платок – утром еще прохладно. Взяла с собой рюкзачок, куда сунула термос с горячим кофе, пару бутербродов, книжку, ну и телефон – куда же без него.

Выпустила своих животных на луг, и тут же стали собираться все остальные. Женщины собрались в кружок, обсуждая новости, когда я подошла они замолчали. Среди них солировала Козыриха, видимо рассказывала о ночных похождениях Виталика.

– Прасковья, – обратилась она ко мне, – что в клубе-то произошло? Почему Виталька с фингалом пришел, и штаны на коленках порваны.

– Не знаю, тетя Маня, я на нем штанов не рвала и фингалов не ставила. – ответила я. – Подрался, наверное.

Она сложила руки перед грудью и осуждающе покачала головой. – Я-то думала, что ты хорошая девка, а ты такая же вертихвостка, как и Симка!

Бабы загалдели.

– Яблоко от яблони…

– Да все они – одно семя!

– Одно слово – Лузгачи!

– Городские! Понаехали!

– А, тьфу!

Чтобы больше их не слушать я отошла подальше и занялась своими прямыми обязанностями – пасти коровенок. А бабы постояли еще немного, посплетничали и разошлись по своим делам.

– Ну вот, – подумала я, засовывая озябшие руки в карманы телогрейки, – испортила отношения с соседкой, а до дембеля еще две недели.

Неожиданно нашла в одном из карманов горсть семечек. Сколько им лет интересно? Спасибо, тетка Сима, пастушке есть чем заняться.

До обеда отпаслась спокойно – и в полдень пригнала все стадо в деревню. Самые жаркие часы скот прятался от оводов, слепней и прочих кровососов в своих хлевах. На выпас выходил только часа в три по полудни, когда жара начинала спадать. У меня была небольшая передышка отдохнуть и пообедать.

Каково же было мое удивление, когда я застала у себя Григория – он все еще спал. Ну это уже просто свинство какое-то! Прости, Миледи.

– Алло! Гараж! – от звука моего голоса Григорий подскочил.

– Ой! Сколько времени? – пробормотал он, растерянно хлопая глазами и оглядываясь.

Потом он перевел взгляд на меня, шестеренки в его голове явно за что-то зацепились и никак не хотели вставать в нужную позицию.

– Где я? – хрипловато спросил он, натягивая на себя простынь на манер древнего римлянина.

– У меня.

– Деревня Тетеревни, тебе это что-нибудь говорит?

Он подумал, осознал и кивнул.

– А ты где была? – задал он следующий вопрос, прочистив горло.

Я закатила глаза, ну не объяснять же ему про пастушью череду. – Коров пасла, – ответила я.

– Так ты что, пастушка? – осклабился он.

– Вроде того.

– Ты же красивая умная девка, тебе учиться нужно! – в сердцах воскликнул он, вскакивая. От чего простынь поползла с его торса.

– У меня есть профессия, чем она плоха? – парировала я.

– Слушай, Прасковья, выйди, мне одеться нужно. – сказал он, снова заворачиваясь в свою тогу. – И пастух – это не профессия!

– Слушай лучше ты, Григорий! – разозлил он меня не на шутку, – Это мой дом, у тебя была масса времени, чтобы одеться и убраться восвояси. А я устала, с пяти часов на ногах, поэтому хочу отдохнуть.

– И да, пастух – это не профессия, это жестокая необходимость! – добавила, хлопнув ладонью по столу.

Отвернулась, – Одевайся, не смотрю, – и занялась приготовлением обеда. За спиной послышался шорох, ткани.

– Обедать, то есть для тебя, конечно, завтракать, будешь? – спросила я не поворачиваясь.

– Буду, – пробурчал он в ответ.

Разогрела в микроволновке тарелку супа себе, а потом ему. Поставила на стол. Молча пообедали. Я встала и уходя в спальню сказала, – Я с ног валюсь, полежать хочу. Дверь, уходя, захлопнешь.

Встала через час, – нужно же Адельку доить, и собираться на вечерний выпас. Выползла в гостиную, запахивая теткин халат на ходу, зевая в кулак, и наткнулась глазами на …Григория.

– А ты почему не ушел? – спрашиваю.

– Гонишь? – смотрит на меня, ухмыляется, заломив бровь. Ссадины на лице подсохли, а вот синяки стали ярче. Отеков нет, хорошо холод приложили, – похвалила сама себя.

– Да нет, сиди, коли хочешь, я все равно через два часа ухожу. – и занялась своими повседневными делами.

Сходила в сад, нарвала яблок для Адельки, без них она к себе не подпустит. Затем в хлев. Когда с полным подойником молока вошла к себе, я обнаружила Григория сидящим за столом? Сидит, книжку читает. Где только нашел? Я и не знала, что у тетки книжки есть.

– Друг милый, – обратилась я к нему, – тебя твои, случаем, не потеряли?

Он оторвался от чтения, коротко на меня посмотрел, поверх книги и вернулся к своему занятию.

– Нет, – говорит, – не потеряли.

– Хотя я рад, что уже и друг и милый, – уточнил он погодя, демонстрируя свою фирменную улыбку.

Я от такой наглости чуть ведро из рук не выпустила. Вот когда его аккуратненько поставила на стол, помыла руки после дойки, тогда только скомкала и швырнула в наглую физиономию полотенце.