Самый красивый мужчина нашего кинематографа, Адель и я

– Ага! – согласился он, но слегка отпустил. А дальше мы вышли на танцпол, и я пропала. Танцевал он как бог, ну что скажешь – артист, он и в Африке артист. Музыка менялась с быстрых ритмов на медленные, а мы все танцевали и танцевали. Я даже не подозревала, что способна на такие замысловатые фигуры. Со Стасом было невероятно комфортно, он как-то чувствовал меня, а я его. Он мне что-то говорил на ушко, я искренне смеялась.

Но нас, прямо посреди очередного танца, грубо остановил Виталий, нарисовавшийся с группой поддержки, он встал между нами и по-хозяйски положил свою руку мне на талию. Судя по тому, как он раскраснелся и как блестели его глаза, парень тоже уже был не вполне трезвым.

– Пойдем выйдем! – сказал он, грозно глядя на Григория и сплевывая на пол.

– Стас! – раздался резкий женский голос – это подружка его Крис, кажется, тоже здесь.

Григорий посмотрел в ту сторону откуда раздался крик, потом на меня, затем на Виталика.

– Пошли! – согласился Григорий спокойно.

– Стас, не смей! – опять раздался визгливый голос, – я уже задолбалась твои синяки лечить!

– Если сейчас выйдешь – ты труп, Орловский! Ты понял?!

Никогда не считала себя роковой красоткой, из-за которой можно скрестить шпаги, ну или получить в нос, но кровопролитие я должна была остановить во что бы то ни стало!

– Виталий! Стас! – крикнула я и одновременно со мной Крис, они оба оглянулись на меня, на Крис, а затем все-таки вышли.

Я кинулась за ними, но у дверей меня перехватил какой-то парень, не давая выйти. – Стойте, мадам, дайте пацанам поговорить, разобраться.

– Да идите вы со своими разборками! – я так толкнула этого парня, что он отлетел в сторону, и выскочила наружу.

Посмотрела направо, затем налево – никого. Прислушалась – тихо. Ну и куда их леший погнал?

Следом за мной из клуба неспеша вышла и Крис. – Все из-за тебя – потаскуха деревенская! – прошипела она.

– Ну вот, что мне теперь делать? Опять ему морду начистят! А у нас сроки! – с этими словами Крис скрылась в темноте.

Я поняла, что лучшее, что могу сделать это тихо уйти домой. Танцевать мне расхотелось совершенно! Натанцевалась! Тем более, что утром вставать рано.

Глава 6

Ночью в сенях услышала грохот, испугалась. Глянула на часы полтретьего. Кошки что ли скачут? Прислушалась – тихо. Но сон не шел все равно. Встала и на цыпочках прокралась в сени – все спокойно, все на местах. И тут услыхала шорох на улице, кто-то скребся в дверь.

– Эй! Кто там! – окликнула я, не открывая двери. Потому что от страха волосы начинали шевелиться на затылке.

– Я это, Григорий. – раздался знакомый голос.

Лязгнул засов, и я тихонько приоткрыла дверь. Григорий сидел на крыльце, привалившись к двери, и когда я ее распахнула пошире – просто повалился на меня.

Моя трясущаяся рука темноте нашарила выключатель и зажгла свет в сенях. Мало того, что этот артист был пьян в стельку, так и лицо его было разбито до крови.

– Господи! – только и крикнула я, подхватывая его, чтобы он не растянулся во весь рост у моих ног.

– Встать сможешь? – он с трудом оперся на мое плечо и тяжело поднялся. Провела его в комнату, усадила на диван.

– Ты меня видишь? – кивнул.

– А руку мою, – тоже кивнул.

– Сколько пальцев видишь?

Он накрыл своей ладонью мои пальцы, – Не надо, все в порядке!

– Как же не надо, нужно же понять есть у тебя сотрясение или нет? – возмутилась я.

Он улыбнулся и отчеканил прекрасно поставленным голосом, с паузами, как на сцене, – Ничего не двоится, не троится, и даже не четверится. Голова не кружится. Гудит только.

Пришлось доставать из холодильника пакет с замороженными овощами, и прикладывать его к самым крупным ушибам, предварительно завернув в полотенце. Взяла руку мужчины и приложила к пакету, – Держи!

Потом занялась ссадинами и синяками, опять притащила свою аптечку. Если бы знала, что мне потребуются только антисептики, да перевязочный материал, так взяла бы побольше.

– Зубы покажи, – велела я.

Он послушно открыл рот. Судя по состоянию его верхней губы – в зубы он получил знатно. Десны кровили, но все стояло как будто на своих местах.

Костяшкам пальцев тоже досталось, и их я в воспитательных целях густо намазала йодом. Знала же как этот…артист боится боли, но что он так зашипит и начнет дергаться не ожидала. Пришлось дуть на свежие ранки.

– Чего ко мне притащился? – спросила я его, закончив осмотр. – А не к своей Криске.

– Ты царапины лучше лечишь чем она. – сказал он, положил подбородок на сложенные на столе руки, и уставился на меня. Пакет с заморозкой при этом он водрузил себе на голову.

Я, сидевшая напротив, скопировала его позу и между нашими лицами теперь не было и десяти сантиметров. – Правильно холод приложил, к самому больному месту.

Он легонько пожал плечами, легкая улыбка тронула разбитые губы.

– И что мне теперь с тобою делать? – спросила я.

Он ответил, погодя, – Сама думай.

И придумала я вот что – постелила ему на диване и отправилась досыпать. До подъема оставалось всего-ничего один час.