Самый лучший комсомолец. Том второй (СЛП-4)

— Единичные проблемы всегда будут, — приступил я к затыканию дыр в его идеологической подготовке. — Народ нам просто не верит, и я их полностью понимаю — наша страна с удручающим упорством крестьян кидала. Отчасти — вынужденно, но им от этого нифига не легче. А тут натурально в сказку попали — и зарплаты, и перспективы, и премии прямо странные — ну некуда мне деньги девать, почему бы не построить коммунизм в отдельно взятом совхозе? И дедушку понять можно — у нас за последние десятилетия государство успело обнулиться, пересобраться в более лучшем качестве и несколько раз поменять, так сказать, общий вектор — при сохранении генерального направления на построение коммунизма, само собой. Когда со сменой правителя начинаются плевки в собственное прошлое — это на пользу не идет, потому что у человека утрачивается вера в правильность пути, по которому его ведут и зреет вежливое недоумение — а чего это получается, нам врали чтоли? Мы идиотам доверились? А где гарантии, что нынешние будут лучше? Плюс утрачивается ощущение Родины под ногами — мы материалисты, но общественное сознание, равно как и сознание индивида — вполне материальны и обусловлены сугубо биологическими процессами и намертво зашитыми в нас всех эволюцией инстинктами. Вера в то, что копья нашего племени острее вражеских, шаманы — честнее вражеских, а вождь — самый классный человек в мире — одна из, как бы странно это не прозвучало, человеческих потребностей. Хорошо, что Юрий Владимирович в предшественников не плюется, а спокойно работает — с Нового года все ощутят плоды этой самой работы. Будут проблемы — они всегда есть — но на не такой уж долгой дистанции мы все от этого выиграем.

Перевел дыхание и подлил еще немного «базы»:

— В нашей стране сложилась удивительная ситуация: старое поколение еще помнит Сталина с его железными руками и умением насаждать дисциплину, начиная с себя. Им «оттепель» и последующие, спокойные и относительно сытные времена не очень-то понятны — они видят расхлябанность и некоторый флер контрреволюции. Поколение ваше, Филипп Викторович — я не имею ввиду конкретно вас, потому что любые обобщения касающиеся крупных масс людей имеют известное количество исключений и допущений — живет уже по принципу «все вокруг колхозное, все вокруг мое». Дисциплина хромает, и именно ею продиктованы недавние указы о проверках в веселых местах в рабочее время на предмет отлова прогульщиков и тунеядцев. Это очень грустно, но в стране, где безработицы нет и быть не может, прогуливать работу одно удовольствие — меньше оклада не заплатят один черт. Ну и воровство повальное — осуждать не могу, народ хочет жить как можно лучше и прикладывает для этого усилия, пусть и совершенно незаконные и деструктивные для социума в целом. Поколение третье — моё, дети, так сказать, сытых времен и отпрыски поколения второго. Война для нас — что-то из далекого прошлого, но еще глубоко в душе, потому что почти у всех предки воевали и погибали. Если ничего не менять, последовательно улучшая уровень жизни, дети моего поколения будут открыв рот смотреть на выстроенную Западом витрину, и мы, по сути, получим общество потребления внутри страны, где это самое потребление сильно ограничено. Последнее будет народ раздражать все больше и больше, и постепенно общество поглотит апатия и усталость от такого образа жизни — тогда-то в массовом сознании и укоренится озвученное Николаем Петровичем «зае*абли!», которое логично перетечет в общественный запрос на реставрацию капитализма. Наша глобальная цель — сохранить общий курс на построение социализма, динамично подстраиваясь под постоянно меняющийся мир. Наш совхоз рано или поздно станет не только примером для остальных, но и стартовой точкой построения кое-чего по-настоящему огромного, влияющего на окружающий мир в поразительных масштабах. Подробнее не расскажу, извините — секретность. Наша ближайшая цель — с честью пройти проблемный переходный период, не растеряв веры в свою правоту и — самое главное! — не начать воспринимать народ в качестве портящего гениальные планы быдла. Вам ясна важность доверенной вам лично Министром внутренних дел задачи?

Завороженно выслушавший речь участковый надел на голову фуражку, вытянулся по стройке «смирно» и козырнул:

— Так точно!

Глава 17

Хозяин главного кабинета Лубянки (в который нас принудительно привезли после возвращения в Москву, мои КГБшники едва-едва успели в служебную форму переодеться) Семён Кузьмич Цвигун славится вежливостью и нежеланием орать на подчиненных. Да ему, собственно, и не надо — по крайней мере в нашем конкретном случае — ведь с этим великолепно справлялся дед Паша:

— Доигрались, б*ядь! — это нам троим — мне, Вилочке и дяде Пете. — «В совхозе никто по нам стрелять не будет, зачем мне табельное!», — передразнил он, судя по всему, полковника.

В совхоз оружие и впрямь никто кроме специально выделенного КГБшника, который в деда не стрельнул и вообще «завтыкал», не брал, понадеявшись на старый добрый русский «авось».

— Виноват, товарищ генерал-полковник! — рявкнул дядя Петя.