Читаем Санктуарий полностью

Санктуарий

– Осторожнее с этим. Обвините женщину с кошками – и половина женского населения окажется под подозрением. Это – тактика со времен гонений. И нет – Бриджит необязательно должна быть одаренной. Способности часто передаются через поколение. А сейчас люди живут дольше, и порой мы видим, что они даже пропускают больше одного поколения, так что достаточно кого-то из бабок или дедов девочки, или даже прабабок и прадедов – и дар сможет проявиться. Хотя…

Взгляд ведьмы невольно устремляется к телефону. Роуэн его перевернула, чтобы даже случайно не посмотреть на снимки, но теперь она берет его и снова разглядывает на изображения.

– Хотя что?

– Я не очень хорошо знаю «Старкросс», – объясняет она. – Он из Тринадцати колоний, работа белых, хотя и содержит кусочки отовсюду, обычно с неточностями. Но я смогла его почитать, когда работала на Собор. Это – единственная организация, которой разрешено иметь экземпляр, чтобы совет мог с ним сверяться, потому что там есть и всяческое культурное наследие. Точного значения я не знаю, но вот это, – тут она увеличивает одно из изображений из ежедневника Иззи, – как-то связано с убежищем или сокрытием. Если этот знак был сотворен на вилле, это объяснило бы тот взрыв. Реакция на попытку обнаружить действующую магию.

– Взрыв… – говорю я, потому что у меня в мозгу возникают новые зацепки. – И сокрытие. Так Сара Фенн описала это, когда взорвалась ее лавка. Она сказала, что пыталась ворожить, чтобы увидеть, что случилось с Дэном, но ее чаша ничего не показала, а разлетелась. Окна выбило.

Мы замолкаем, пытаясь все это переварить. Столько зацепок возникает! Я уверена, что если смогу соединить все звенья в одну цепь, то на ее конце обнаружится ответ.

– Есть одна крупная проблема, – нарушает молчание Роуэн. – Ни одна американская ведьма не стала бы обучать своего ребенка этим знакам. Сара Фенн могла показать Изабель, как варить зелья и творить элементарные чары. Но не дала бы ей копировать запретные знаки, о существовании которых даже ведьмы постарались забыть.

– А что, если она самоучка? – высказывает предположение Честер. – Я хочу сказать: оба ее родителя дружны с Феннами. Что если Бриджит или Пьер взяли на время «Старкросс», чтобы Изабель его почитала, и при этом так, чтобы Сара об этом не знала?

Роуэн фыркает:

– Все экземпляры «Старкросс» хранятся под замком. И, скорее всего, под очень мощной защитой. Его не возьмешь так просто, словно библиотечную книгу.

– Да и почему бы не сказать Саре? – возражаю я. – Какой в этом смысл?

– Может, они узнали о способностях Иззи только после того, как Бриджит познакомилась с Черил, и молчали об этом, зная отношение Черил к колдовству? – размышляет Честер. – Или… вы ведь сказали, что девочка сверхстеснительная. Ну, она могла видеть, как относятся к ее подруге Харпер из-за того, что она дочь ведьмы, и не захотела такого для себя. Может, ее испугал ее дар, так что она попросила маму с папой никому не рассказывать.

– Ведьмы-самоучки крайне опасны, – говорит Роуэн. – Это одна из причин, по которой регистрация обязательна: чтобы Собор мог гарантировать, что все люди с магическими способностями прошли должное обучение.

– Босс? – окликает меня Честер. Потому что я замерла: только что сказанное Роуэн напомнили мне еще кое о чем.

«Все экземпляры «Старкросс» хранятся под замком. И, скорее всего, под очень мощной защитой».

Я вспоминаю тот день, когда после попытки ворожбы у Сары взорвалась мастерская. Там присутствовали Бриджит и Пьер.

Бриджит, у которой был талисман, позволявший войти в мастерскую несмотря на Сарины защитные чары. И которая провела в доме подозрительно много времени.

Пьер, очаровательный щербатый Пьер, который ремонтировал Сарину мастерскую. Который когда-то ее построил, как он сам сказал мне в ту нашу первую экскурсию по городу.

Они прекрасно знали, где Фенн хранит экземпляр «Старкросс». И они могли к нему подобраться.

Черт.

Черт, черт, черт!

Как же меня достал этот вшивый городишко с его враньем и враждой. А еще больше меня достало это дело с колдовством и убийством, которое испортит мне карьеру.

– Мэм?

Честер смотрит на меня встревоженно. И он прав. Мне надо взять себя в руки.

Как Пьер ни симпатичен, он просто еще один житель Санктуария, привлекший мое внимание вместе со своей странно-невинной дочерью, которая в своем радужном ежедневнике чертила жуткие знаки – настолько сильные, что магическому эксперту тошно на них смотреть.

– Думаю, нам надо поговорить с Пьером, – говорю я, придвигая к себе телефон. – Большое спасибо, Роуэн. Возможно, позже вы снова нам понадобитесь, но пока с учетом настроений Санктуария я бы советовала вам взять такси до дома. Мы будем на связи. Пошли, Гринстрит.

Однако до Пьера мы не добираемся. Пока я веду машину, рация дает сигнал и Чес отвечает. Я слышу ленивые интонации Мерзкого Кона.

– Кое-что обнаружилось, – говорит он. – К сожалению, телевизионщики попали туда первыми. Они планируют сегодня это передавать. Советую вам все бросить и заняться этим.

И он прав.