Санктуарий

Бриджит идет звонить Саре и Джулии, а я привожу себя в порядок. В ожидании их приезда я молча сижу и обдумываю, что мне сказать. Я спрашиваю у Бриджит, нельзя ли нам снова выти на улицу, сесть вчетвером на веранде, как тем вечером.

Джулия приезжает первой. С берега прилетают порывы ветра, и мы зажигаем свечи, хоть вечер только-только наступает. Бриджит неизбежно приносит бутылку вина, хотя кроме нее никто не пьет. Я говорю и плачу, и позволяю этим женщинам меня утешать.

А потом снова звонят в дверь – это Сара.

Черил приводит ее к нам, а потом исчезает в доме, а Сара остается стоять: напряженная и прямая, словно на суде. Я не могу расшифровать выражение ее лица. Испуганное? Наполненное надеждой? Но бессонница и тревога оставили на нем следы, как и на моем.

Сможет ли она меня простить? Пора произнести то, что я заготовила.

Я тоже встаю, и мы смотрим друг на друга, словно принося обеты – или, возможно, вспоминая их снова.

– Я должна перед тобой извиниться, Сара, – говорю я. Она издает какой-то звук, словно возражая, что в этом нет никакой необходимости, но я не соглашаюсь. – Я была вне себя. То, что я говорила и о чем тебя просила. Ты меня простишь? Я не хотела сделать плохо Харпер. Вернее, я хотела, чтобы всем было плохо. Чтобы все страдали так, как страдаю я – и это было очень нехорошо с моей стороны.

– Конечно, я тебя прощаю, Эбигейл, – говорит Сара.

Ее руки тянутся к моим. Умные руки, которые когда-то собрали достаточно силы, чтобы вернуть Дэниела, ступившего за порог смерти. Моя творящая чудеса подруга.

У нее на глазах тоже слезы, но я вижу, как она смотрит на Бриджит и Джулию, словно проверяя, слушают ли они – и только потом продолжает говорить. Она выглядит невыносимо напряженной.

– Харпер не имела никакого отношения к смерти Дэниела. Ты это знаешь, да?

Я киваю.

– Мне надо слышать, как ты это говоришь, Эбигейл. И мне надо знать, что ты скажешь это всем. Тэду Болту и его сыну, журналистам, даже футбольной команде. Потому что они все пытаются возложить вину на мою девочку. Кто-то испачкал наш дом. У нас на пороге дежурят репортеры. Харпер подвергается опасности – и будет подвергаться, пока ты не скажешь всем о своей уверенности в том, что она этого не делала.

Я колеблюсь. Сара это видит – и я вижу, как ей больно. Она моя подруга. Она уже один раз вернула мне Дэниела, хоть и не может сделать это снова. Неужели кто-то настолько хороший, мог иметь ребенка настолько плохого, что он сделал бы то, в чем Джейк обвинил Харпер? Конечно, этого не может быть!

– Я им скажу, – говорю я так серьезно, словно это мой брачный обет.

– Спасибо, – все ее тело расслабляется. – Спасибо тебе, Эбигейл. Я знаю, как тебе тяжело.

У меня нет слов. Я молча сжимаю пальцы Сары, а она тянется меня обнять. Джулия и Бриджит подходят ближе и все трое смыкаются вокруг меня. Вот истинная магия: дружеское сочувствие.

Мы отскакиваем друг от друга: стеклянные двери с шумом распахнулись.

– Вам всем нужно немедленно зайти в дом, – говорит Черил.

Она белее белого, и я проваливаюсь в то мгновение, когда она вернулась после телефонного звонка в день вечеринки. У нее опять известие о пожаре? Умер еще кто-то из наших детей? Эта абсурдно, но почему-то не кажется невозможным.

В гостиной Черил включила телевизор, занимаясь своими бумагами. Листки разбросаны по полу: так она спешила к нам. На местном канале идут новости. Я опознаю репортера – ту самую Дао: она взволнованно спрашивает:

– Колдовство?

Строка в нижней части экрана возвещает: «ОБВИНЕНИЕ В КОЛДОВСКОМ УБИЙСТВЕ В Санктуарий». Я думаю, что когда мы увидим интервьюируемого, то это окажется Джейк Болт – и мне стыдно, что я уже подвела Сару. Я поворачиваюсь к ней, чтобы объяснить, что не знала о его намерении, и мне очень жаль, что я его не остановила.

Но это не Джейк. Это Харпер.

– Хотите знать правду о Дэниеле Уитмене? – говорит эта девушка, – так называемой жертве? Весь город ведет себя так, словно он был святым. Звезда спорта. Тренер малышей. Мистер Популярность. А на самом деле он подсыпал мне наркотик и надо мной надругался, пока кто-то из его друзей это снимал. Он меня изнасиловал.

Рядом со мной раздается тихий стон: Сара.

Что? Изнасилование?

Я смотрю на Сару, ожидая, что она будет не меньше меня потрясена грязной ложью дочери. Но это не так. Я вижу это по ее лицу. Она выглядит потрясенной. Перепуганной.

Но не удивленной.

Она знала об этом!

И я не понимаю, как я могла поверить ей хотя бы на минуту. Она заметала следы дочери. Она, наверное, заколдовала меня, чтобы заставить меня ее слушать эти последние два дня.

Харпер убила Дэниела один раз – и теперь убивает второй. Очерняет его прекрасный образ.

Я выхватываю у Черил кружку с чаем и швыряю в телевизор. Половина экрана чернеет, и он начинает качаться на подставке, назад, вперед, назад…

… и падает.

Застывшая в дверях Изабель скатывается в истерику. Бриджит бросается к ней. Джулия не шевелится – окаменела от потрясения.

Мы встречаемся с Сарой взглядами. Мои пустые, беспомощные руки дергаются: в них нет силы, в отличие от ее шлюшистой дочки. Если бы были, я бы убила ее на месте.