Санктуарий

Я знала, что либо Альберто даст свое согласие, либо мне придется нарушать запреты, ломая его волю. Так что у нас состоялся откровенный разговор, после того, как я добавила ему в бокал мягкое растормаживающее. Я подвела его к вопросу о супружеской измене, и, как и ожидалось, он начал оправдываться, заявлять, что сильно любит Джулию и что семья для него очень важна, и что с Эбигейл у него просто «интрижка», что это она ее начала, и так далее и тому подобное.

Это были обычные оправдания разоблаченного изменника, но для меня их хватило. Я занесла этот разговор в свой журнал в раздел Гарсия А., как будто это обращение было сделано отдельно от его жены, Гарсия Дж.

Ведьмам разрешается создавать мягкое зелье, изменяющее привязанность, если его принимают «по взаимному соглашению в рамках уже существующего и юридически оформленного союза», как сказано в законе. «Клиент Гарсия А. демонстрирует ясно выраженное желание примириться с женой», – записала я, опустив тот факт, что не спросила у него, желает ли он, чтобы я для этого применила магию.

Я связалась с Джулией, которая, конечно, была в восторге. Единственное, о чем я умолчала – это о том, что не поверила ни единому его слову. После этого мне осталось только зарегистрировать ее желание получить тот же результат, после чего можно было готовить зелье.

В моих записях содержится сожаление по поводу того, что из-за неожиданной занятости Альберто я вручила зелье только Джулии. Она расписалась в журнале, что ей изложили схему приема.

Альберто каждый вечер в чае получал большую дозу, и не прошло и недели, как он утащил Джулию в Париж на романтический уикенд и сделал постоянный заказ на розы – такой, что если бы местная флористка знала причину, то я заслужила бы ее вечную благодарность. Эбигейл так и не узнала, почему он неожиданно с ней порвал – и мне было больно видеть ее переживания. Но я никогда не усомнилась в том, что действовала во благо всех участников.

Понятно, что агент Найт получает сильно отредактированный вариант этой истории – но, кажется, она его проглотила.

– Значит, у вас есть записи ваших разговоров и подписанная схема приема? – уточняет она. – И вы можете поехать со мной в вашу лавку и показать их мне прямо сейчас?

Этого я не ожидала. Мне не хочется пускать ее в лавку – не с тем, что я там устроила. Она, конечно, не разберется, зачем это нужно, но количество отмазок у меня ограниченное, иначе безнадежно замажусь сама.

Люблю правду. На ней тебя не поймают.

Однако порой ложь бывает необходима. На еще одну меня хватит.

– С удовольствием.

– Тогда поедем. Я смогу поделиться этим с мистером Гарсией и, надо надеяться, он отступится. Я одного не понимаю. Почему он прибежал в отделение и рвал и метал, отрицая, будто знал о вашем вмешательстве, тогда как вы только что мне рассказали, что он о нем просил?

Следователь искренне недоумевает. У меня нет ощущения, что она пытается меня подловить – просто она слушала внимательнее, чем мне казалось. Это тревожит. У меня по-прежнему такое чувство, что она на нашей с Харпер стороне, и вот еще одна причина желать, чтобы это так и оставалось.

– А вам не кажется, что рассказ Эбигейл о том, как он ее домогался, представляет его с дурной стороны? И не лучший ли способ переключить внимание – это ухватиться за вторую часть ее заявления и утверждать, что он стал жертвой магического принуждения?

– Это распространенная стратегия, – соглашается Найт. – Виновник говорит, что он был жертвой.

А потом она замолкает – и я понимаю, о ком она сейчас подумала.

Ох!

Не усомнилась ли она в показаниях Харпер? Харпер сказала, что следователь вчера с ней пересеклась и что они поговорили. И то, как следователь Найт следила за нашей безопасностью, внушало оптимизм.

Нельзя ли просто рассказать ей все? О сырой, бесформенной магии, которую я ощутила на вилле, и моей уверенности, что это связано с тем, что произошло шесть лет назад. Что смерть Дэна на вилле была просто откатом от того, как мы вернули его тем вечером.

В конце концов это не будет признанием в некромантии. Я ведь смогу рассказать эту историю достаточно хорошо: Дэн был на пороге. Еще не умер. Просто был близок к этому.

Но тут я вспоминаю, как она только что зацепилась за единственное несоответствие в моей истории про Альберто. Она и с этим разберется – или будет опрашивать магических экспертов, пока не поймет все детали. Смерть может забрать назад только то, что было у нее отнято обманом, а не то, что не побывало в ее когтях.

Я не могу пойти по этому пути – пока не могу. Пока это не станет моим последним козырем. Тот ритуал, который я готовлю у себя в лавке, сработает. Обязательно. А во время поездки я смогу придумать какое-нибудь невинное объяснение, что у меня там за устройство.

– Хорошо, – говорю я бодро, – поедем, и я покажу вам записи Гарсия.

У дома дежурит фоторепортер – наверняка по поручению «Сентинел». Пока мы идем с копом к машине, он бросается к нам, сверкая вспышкой.