Сатирическая история от Рюрика до Революции

Григорий оборвал разговор, а Кеша так и не полюбопытствовал узнать, что это за дело задумал его товарищ. И оба молча курили, смотрели остановившимися глазами на пылающий костер, и бог знает куда уносились их тяжелые мысли в этот чарующий летний вечер.

Страница из прошлого

Время было беспокойное, тревожное, вызванное японской войной и революционным движением, когда вся Сибирь, на всем своем огромном. протяжении, всколыхнулась и готовилась сбросить с себя вековой гнет. Это был период огромного подъема общественных сил всей России, и Сибирь быстро и смело вступила на путь революционной борьбы со старым режимом. Чита объявила Забайкальскую область республикой, два стрелковых сибирских полка и забайкальские казаки примкнули к революционному народу и заставили генерала Холщевникова, губернатора Забайкалья, сдать правительственные учреждения новому правительству. Иркутск также был захвачен народом и революционными войсками. Правда, все это продолжалось недолго. На Читу совершил набег из Маньчжурии печальной известности генерал Рененкампф, а на Красноярск, Иркутск другой генерал, еще более печальной известности, – Меллер-Закомельский. Окруженные правительственными войсками, Красноярск, Иркутск, Чита и другие сибирские города были бессильны бороться и сдали завоеванные позиции, спокойно ожидая своей участи. Но два знаменитых генерала были беспощадны, жестоки, и народная кровь обильно оросила великий сибирский путь от Челябинска до Владивостока.

Без суда и расследования хватали кого попало, тащили к расстрелу, на виселицу, а то просто убивали на станциях и разъездах, часто своих же верноподданных.

Тяжелое, лихое время было для Сибири. И перенесла она, как и вся Россия, этот кошмарный ужас, притаилась, с надеждой ожидая грядущей расплаты.

Население Сибири формировалось исторически под влиянием колонизации и принудительной ссылки. И сюда попадали люди смелые, сильные, решительные. Политические ссыльные много содействовали культурному развитию Сибири, а уголовные – кто переходил к обычному труду, кто возвращался на прежний путь преступлений.

Указанные выше условия, с одной стороны, с другой – суровый климат, упорная борьба с природой создали сибиряка сильным, настойчивым, терпеливым, но осторожным, хитрым, человеком «себе на уме»: он зря не рискнет, хотя и не боится опасности. Поэтому и со своими преступниками крестьянство прекрасно уживалось. Еще недавно в деревнях существовал обычай «дежурной избы». Обычай заключался в том, что крестьяне по очереди топили баню, выставляли в окне горящую свечу, и бродяги ночью шли на «огонек», мылись, находили приготовленный ужин, а наутро уходили дальше, по своим делам. И крестьяне были спокойны за свое имущество: бродяга свято соблюдал исстари установившиеся традиции взаимного договора.

На пути в Савотеево

– Однако, Григорь, отдохнули малость, надобно 6ы закусить. А там в путь-дорогу, ночью для нашего брата езда спокойнее. Закуска, положим, неважная: хлеб да омуль.

– Ничего, миляга, с водкой и подошву слопашь. Ну, расстилай скатерть самобранную, ставь кубашку с живой водой, оную же и монаси приемлют, и начнем пировать апосля трудов праведных, ха-ха-ха, – раскатисто засмеялся Григорий.

За закуской и выпивкой приятели оживились. И Кешка, давно собиравшийся поговорить с Григорием по душам, решил его спросить:

– Скажи, Григорь, никак я в толк не возьму. Вот ты все с попами да монахами знакомство водишь, писание читаешь, с сехтой путашься, а между прочим, воровать со мной ходишь, с бабами таскаешься, пьянствуешь!.. Как понимать тебя, што за человек ты? Веришь ли ты в Бога али нет?

– Вот куда ты гнешь. Это, миляга, не по воровской части. С пимами в душу мою залезть желаешь. Однако могу кое-што тебе и ответить. Стих такой на меня нашел. Ты знашь, миляга, есть емназия, есть ниверстет, а в ем хвакултеты – докторские, по исторической и учительской части, по матьматике и другим разным наукам. Так вот есть такой, што и емназии пройтить не может, а другой и емназию, и ниверстет со всеми хвакултетами пройдет, а там. смотри и в кадемию вступит, да ишшо на фортепьянах играет.

Так и я, все хвакултеты вмещаю – и поповские, и монашеские, и по бабьей части, и по воровской. Все хорошо знать, коли котелок варит.

– А нашшот Бога, как ты?