Сатиры

Между Толстым и Гоголем Суворин,        Справляет юбилей.Тон юбилейный должен быть мажорен:        Ври, красок не жалей!Позвольте ж мне с глубоким реверансом,        Маститый старичок,Почтить вас кисло-сладеньким романсом        (Я в лести новичок),             Полсотни лет,        Презревши все «табу»,Вы с тьмой и ложью, как Гамлет,             Вели борьбу.             Свидетель бог!        Чтоб отложить в сундук —Вы не лизали сильных ног,             Ни даже рук.             Вам все равно —        Еврей ли, финн, иль грек,

Лишь был бы только не «евно»,             А человек.             Твои глаза        (Перехожу на ты!)Как брюк жандармских бирюза,             Всегда чисты.             Ты vis-а-vis        С патриотизмом – полПо обьявленьям о любви             Свободно свел.             И орган твой,        Кухарок нежный друг,Всегда был верный часовой             Для верных слуг……На лире лопнули струны со звоном!..Дрожит фальшивый, пискливый аккорд…С мяуканьем, визгом, рычаньем и стономНесутся кошмаром тысячи морд:

Наглость и ханжество, блуд, лицемерье,Ненависть, хамство, и жадность, и лестьНесутся, слюнявят кровавые перьяИ чертят по воздуху: правда и честь!

1909

По мытарствам

У райских врат гремит кольцомДуша с восторженным лицом:«Тук-тук! Не слышат… вот народ!К вам редкий праведник грядет!»И после долгой тишиныРаздался глас из-за стены:«Здесь милосердие царит, —Но кто ты? Чем ты знаменит?»«Кто я? Не жид, не либерал!Я “Письма к ближним” сочинял…»За дверью топот быстрых ног,

Краснеет райских врат порог.У адских врат гремит кольцомДуша с обиженным лицом:«Эй, там! Скорее, Асмодей!Грядет особенный злодей…»Визгливый смех пронзает тишь:«Ну, этим нас не удивишь!Отца зарезал ты, иль мать?У нас таких мильонов пять».«Я никого не убивал —Я “Письма к ближним” сочинял…»За дверью топот быстрых ног,Краснеет адских врат порог.Душа вернулась на погост —И здесь вопрос не очень прост:Могилы нет… Песок изрыт,И кол осиновый торчит…Совсем обиделась душа

И, воздух бешено круша,В струях полуночных тенейЛетит к редакции своей.Впорхнувши в форточку клубком,Она вдоль стеночки, бочком,И шмыг в плевательницу. «О!Да здесь уютнее всего!»Наутро кто-то шел спешаИ плюнул. Нюхает душа:«Лук, щука, перец… Сатана!Ужель еврейская слюна?!»«Ах, только я был верный щит!»И в злобе выглянуть спешит,Но сразу стих священный гнев:«Ага! Преемник мой – Азеф!»

1909

Панургова муза