Сатиры

Я знаком по последней версииС настроеньем Англии в ПерсииИ не менее точно знакомС настроеньем поэта Кубышкина,С каждой новой статьей КочерыжкинаИ с газетно-журнальным песком.Словом, чтенья всегда в изобилии —Недосуг прочитать лишь ВергилияГоворят: здоровенный талант!Но еще не мешало б Горация —Тоже был, говорят, не без грации…А Шекспир, а Сенека, а Дант?

Утешаюсь одним лишь – к приятелям(чрезвычайно усердным читателям)Как-то в клубе на днях я пристал:«Кто читал Ювенала, Вергилия?»Но, увы, (умолчу о фамилиях),Оказалось, никто не читал!Перебрал и иных для забавы я:Кто припомнил обложку, заглавие,Кто цитату, а кто анекдот,Имена переводчиков, критику…Перешли вообще на пиитику —И поехали. Пылкий народ!Разобрали детально Кубышкина,

Том шестой и восьмой Кочерыжкина,Альманах «Обгорелый фитиль»,Поворот к реализму ПоплавкинаИ значенье статьи Бородавкина«О влияньи желудка на стиль»…Утешенье, конечно, большущее…Но в душе есть сознанье сосущее,Что я сам до кончины моей,Объедаясь трухой в изобилии,Ни строки не прочту из ВергилияВ суете моих пестреньких дней!

1911

Трагедия

К вопросу о «кризисе современной русской литературы»

Рожденный быть кассиром в тихой банеИль агентом по заготовке шпал,Семен Бубнов сверх всяких ожиданийИгрой судьбы в редакторы попал.Огромный стол. Перо и десть бумаги —Сидит Бубнов, задравши кнопку-нос…Не много нужно знаний и отваги,Чтоб ляпать всем: «Возьмем», «Не подошло-с!»Кто в первый раз – скостит наполовину,

Кто во второй – на четверть иль на треть…А в третий раз – пришли хоть требушину,Сейчас в набор, не станет и смотреть!Так тридцать лет чернильным папуасомЧетвертовал он слово, мысль и вкус,И наконец опившись как-то квасом,Икнул и помер, вздувшись, словно флюс.В некрологах, средь пышных восклицаний,Никто, конечно, вслух не произнес,Что он, служа кассиром в тихой бане,Наверно, больше б пользы всем принес.

1912

***