Сближения

Принято считать, что орден госпитальеров возник и оформился как раз в этот смутный исторический период, то есть во второй половине XI века, хотя на самом деле, его зачатки, по-видимому, существовали гораздо раньше. Орденские историки не любят об этом говорить, ограничиваясь фразой «Истоки ордена святого Иоанна Иерусалимского не вполне ясны». Но это неправда. Всё дело в том, что до XI века госпитальеры подчинялись Константинопольскому патриарху, а это разрушает образ ордена как чисто католического.

– Вы не очень-то доброжелательны к официальной истории госпитальеров, – заметил я. – Не любите высокоучёных братьев-историков?

– Не люблю враньё, – отрезал брат Дамиан и продолжил: – Официальная история ордена начинается с того времени, когда братство возглавлял Герард де Торн. О нём, в общем-то, мало что известно, сохранились только легенды. Брат Герард был причислен к лику блаженных, он особо почитается в ордене, ему написана молитва. За всё время существования ордена было канонизировано двенадцать его членов, Герард был первым. Он считается как бы собственным святым госпитальеров. Но о его трудах – в следующий раз, что-то я устал, простите.

Глава 3

Следующим утром меня выписали. Ана сказала, что внимательно изучила мои анализы и не нашла в них ничего подозрительного. Приступы не повторяются, и ждать их в больнице бессмысленно. Мне вручили толстую папку с медицинскими документами и рекомендациями, которые я читать не стал. Если врачи не поняли, что со мной случилось, то какие советы они могут дать?

– Ана, я хотел бы с вами встретиться не как пациент с врачом, – сказал я.

Женщина внимательно посмотрела на меня и секунду подумала.

– Вы уверены?

– Конечно!

– Хорошо, вот моя визитная карточка, там есть номер мобильного телефона. Если не раздумаете, позвоните.

Узнав о том, что я покидаю больницу, брат Дамиан помрачнел.

– Ну вот, только-только познакомился с интересным человеком, и приходится прощаться… Конечно, глупо и в высшей мере эгоистично с моей стороны желать, чтобы вы задержались в больнице, но мне так трудно расставаться с людьми…

– Да ведь мы не расстаёмся! – засмеялся я. – Вы же не собираетесь покидать Валлетту?

– Пока нет, ибо я не сделал то, за чем приехал.

– Ну так в чём проблема? Скоро выпишут и вас, тогда мы встретимся и вволю наговоримся. И вообще, вы ещё пожалеете, что связались с русским отмороженным атеистом.

Не уверен, что сумел правильно перевести на английский слово «отмороженный», но монах, похоже меня понял и облегчённо улыбнулся.

– Конечно, вы правы. В больнице психика странно деформируется. Даже у здорового мужчины появляются чёрточки истеричной женщины, а уж у больного… Знаете, с некоторых пор меня не покидает ощущение, что всё, что я делаю – в последний раз…

На это мне ответить было нечего, и пришлось отделаться оптимистичной чепухой. Мы обменялись адресами и телефонами, и я отправился домой, ну то есть в свой пансион. К счастью, мадам Манулы на месте не оказалось, поэтому мне не пришлось выслушивать её охи и ахи и отвечать на множество глупых вопросов. Я поднялся в свою комнату, включил кондиционер и стал думать, что делать дальше. По идее, нужно было бы сходить в Национальную библиотеку, но лень дала мне подножку и свалила на кровать. Что же оставалось? Тянуло позвонить Ане, чтобы услышать её голос, но мы совсем недавно расстались, и выглядеть навязчивым не хотелось. Я долго боролся с собой, гипнотизируя смартфон, потом мысленно чертыхнулся и набрал номер. Ана сразу ответила.

– Это Сергей…

– Вы забыли в палате свои вещи?

– Нет, я вдруг понял, что забыл ваш голос…

Ана хмыкнула:

– Как писал ваш Булгаков, «А ты азартен, Парамоша!» Ладно. Сутра увэче я за вами заеду, и мы поужинаем. Согласны?

– Конечно! Только я не понял: утром или всё-таки вечером?

Ана рассмеялась:

– Сутра увэче – это по-сербски – завтра вечером.

– А-а-а, теперь понял, но имейте в виду, что машина к пансиону не проедет.

– Моя проедет, диктуйте адрес. И, пожалуйста, сегодня больше не звоните, у меня много работы и я совсем закрутилась. Хорошо? Тогда довидженьа.

Я поймал себя на том, что улыбаюсь, как дурак…

Ну хорошо, одно дело мне удалось, а чем занять время до завтрашнего вечера? «Нечего бездельничать! – решил я. – Давай-ка ты, брат, начнёшь работать над тем, зачем приехал. В конце концов, Лао-цзы прав: «Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага».

Я включил ноутбук и открыл файл с заметками, которые сделал ещё в Москве.

Из работы Сергея Полякова

Северная Африка в наше время – это Марокко, Алжир и Тунис. Древние греки называли её Ливией, страной белокожих, в отличие от Сахары, где жили чёрные. Римляне же называли Африкой провинцию империи, занимавшую северо-восточную часть Туниса. Современное значение слово приобрело гораздо позже. Арабы, пришедшие с Востока, именовали все страны, лежавшие к западу от Египта, «островом Запада» – Джезират аль-Магриб.