Сборник рассказов

— Я тебе как на духу скажу Антип, завтра инспекция проедет. Министр, улавливаешь?

— Как не улавливать? Улавливаю и поддерживаю. — заявил примар и вновь пошевелил пальцами, мезга чвакнула. Министр — это хорошо. Министр — это означало праздник и прочее. Два года назад проезжало районное начальство, так были торжества, даже митинг и чествования.

Жаль, брат не успеет приехать. Геу уже вторую неделю возвращался с заработков в Португалии. В самолет его не пустили из-за полутора листов гипсокартона, выкруженных обманом.

«Что такое полтора листа? Мелочь!» — раздумывал Антип — «Весу в них три килограмма, от силы. Вон кукурузник с Александру — чел-Бун, тот полтонны абрикос берет и хоть бы хны. Все от жадности португальцев этих. Скряги они, э-кхе».

Впрочем, пешком выходило дешевле и это успокаивало.

— Тут нужно обмозговать, как принять. Понимаешь, Антип? — продолжило начальство, внимательно на него глядя. — Песни должны быть, какие-нибудь народные. Поддержка, должна быть. Что бы что?

— Что, что бы что? — уточнил примар и еще раз с сожалением подумал об отсутствии брата. Тот так пел «Алунелул», что все плакали, а глава района подарил управе «уазик» с наклеенными немецкими девками на панели и нацарапанным на капоте словом «х. й». В довесок к дарам шли плакаты «Молдаванин! Единяйся и поддерживай!» и «Искореним сатанизм!». Первый он подарил бабе Родике, как активисту. А второй забрал себе по большей части из-за изображенной на нем вооруженной мечом бабы в кожаных шортах.

— Что бы было единение. Выборы — это тебе не это.

— Все сделаем, господин начальник. Единение сделаем. Поддержку и праздники. Вина сколько выкатывать?

— На тридцать человек, — подумав, ответил тот — И хорошего какого-нибудь. Не сандыбуры.

— Хорошее это у тетки Йоланы. Диво, а не вино. — почесал за ухом примар.

Вино тетки Йоланы было чудом. Та делала его на таинственном желтом порошке, найденном в развалинах склада бывшего колхоза «Красный виноградарь». При добавлении порошка, виноградный сок вскипал серой пеной, издавая долго непреходящее зловоние. Зато конечный продукт выходил настолько прекрасным, что к ней, даже приезжали японцы, долго выпытывавшие секрет, обещая взамен новую кинокамеру и румынский спальный гарнитур.

Про волшебный порошок Йолана молчала, а попробовавшие продукт узкоглазые весь день на дурняка бродили по селу и, говорят, видели Гагарина. Что подтверждалось криками «Йоге Аматерасу, банзай!» и показаниями пастуха Добу, наблюдавшего, как из оврага к ним вылезла фигура в оранжевом скафандре. Кроме того, потребление вина тетки Йоланы имело еще один положительный эффект, в селе полностью искоренилась вишневая плодожорка и бабочки капустницы, а тыква вырастала неимоверных размеров и неимоверной же крепости.

— Ну, у нее и возьмешь, — согласился собеседник. — И песни не забудь. Поросенка зажарите. В машине у меня наглядная агитация. Что бы все было у тебя на уровне. Главное единение, что бы было. Министра с народом. Без него — никак, согласен?

— Ай-ле! — выдохнул примар и вновь подумал про брата Геу.

День проезда инспекции был изначально хмурым. С неба падал липкий дождик. Но ко времени визита облака благостно раздвинулись. Теплое солнце осветило селян в праздничных нарядах, и начинающего было отчаиваться из-за погоды примара. Все было готово давно. Но гости опаздывали на два часа. Время тянулось томительно и чтобы как-то развлечь собравшихся баба Родика начала читать новый номер «Ридерс дайджест».

Написано было про новую моду французов на слуг филиппинцев. В статье говорилось, что один непритязательный филиппинец заменял в быту пять французов.

— Так и есть: «Пять французов..»! — торжественно заявила баба Родика, подслеповато шарясь в лаковых страницах. Общество зашумело. Если один молдаванин был как два француза, то на круг выходило, что один филиппинец был вроде двух с половиной молдаван.

— А чем кормить? Кормить то их чем? Может, они только бананы едят? Где на них бананов напасешься? — сомневался Дорел Мутяну, вытирая проступавший под набирающим силу солнцем пот. Не смотря на эти сомнения, идея понравилась всем, и последующие месяцы почтальон Антоний таскал груды писем адресованных на Филиппины. Откликов не было. Лишь дядьке Димитру пришел ответ с просьбой выслать деньги на переезд подписанный

«Прысылай быстрей, я уже в пути. Гия Кварацхелия». Отправленные пятнадцать лей сгинули, где-то между Молдавией и Филиппинами. А непритязательный слуга, заменяющий два с половиной молдаванина, так и не прибыл.

— Едут! Едут! — закричал мчавшийся по улице быстроногий Гугуце, которого отправили на разведку. — Министр едут!

Пыль вздымалась тяжелыми клубами из-под босых ног.

— Смотри мальчик, не ошибись! — инструктировал его утром Антип — сначала посмотри кто там, в машине, чтоб не обмануться. А потом сразу беги на площадь. Мы на тебя надеемся.

Кто сидел в машинах Гугуце не рассмотрел, стекла были заклеены черным. И неслись они быстро. Но и так все было понятно.