Сборник статей, воспоминаний, писем

   Лучшими сценами были признаны "Берег моря" и "На колокольне". Незабываемым остался самый звук качаловского голоса в сцене с рыбаками, принесшими страшную весть о детях, погибших в сожженной японцами деревне. Этот звук, эта насыщенная, точно падающая вниз от тяжести качаловская интонация: "И Митю, говоришь, и Сашеньку... Обех!" И дальше -- скупая сдержанность сценических приемов и простые, тихие, точно внутри себя произнесенные слова: "А ты вот рыбу привез продавать, Никита Егорыч..."

   На пути актера была двойная опасность: пойти по пути дурного театрального пафоса или попросту обеднить, засушить образ. Раскрытие внутренней борьбы Вершинина делало убедительным качаловский рисунок роли.

   Встреча с Пеклевановым определила момент перелома в сознании сибирского крестьянина: природный ум Никиты Егорыча вспыхивает огнем под влиянием ясных, глубоких и простых слов председателя ревкома. "Детей моих сожгли вместе с хлебом, избами, сеном... Расею хотят сжечь... Не хочу!" -- как бы про себя решает Вершинин. В его руке револьвер, который ему дал Пеклеванов. Вершинин уже с осуждением думает о своем прошлом: "Какой ум? От войны хотел уйти, от Расеи спастись!" И вот уже решающее начало победы, которое у Качалова прозвучало удивительно весомо: "Мужик идет! Побаивайся..."

   В сцене "На колокольне" перед нами уже не мужик -- мститель за погибших детей и разрушенное хозяйство, а народный вождь. "Отложи дудку. Ты, Миша, ученый. Поди, с почетом гостей встреть, которые мост взрывали и которые уцелели. Будя! Поиграл! Учись человеком быть". Выясняется, что мост не взорван, и "уцелел" только один вернувшийся. "Уцелел ли?!" -- пригвождающе говорит качаловский Вершинин и стреляет в дезертира. Эта грозная запоминающаяся интонация предваряет дальнейшее поведение Вершинина. Растущее сознание вождя сибирских партизан Качалов раскрывал с суровой убедительностью: раз "взял Расею", так и управлять ею надо. "А как управлять? Кто объяснит?" Замечательна была сцена, где вставала забота вождя сибирских крестьян о будущем ("Будут же люди после нас жить хорошо!") и горечь от незнания "таблицы умножения", самых основ перестройки жизни. "Сожгешь?" -- с возмущением спрашивает он Ваську Окорока и с неповторимым мужицким обаянием и болью произносит: "А на сожгеном-то месте японец хризантемов насадит!.." А в сцене с китайцем Син Бин-у Вершинин уже сам, со всей ответственностью вождя -- это чувствовалось в тоне Качалова -- объясняет своему "секретарю" глубокий смысл происходящего.

   Увидя тело убитого председателя ревкома, Вершинин, приведший в город партизанский отряд, говорит слова, в которых у Качалова звучала целая гамма новых, взволнованных гражданских чувств: "Грозно ты меня встретил, Илья Герасимович! А мы тебе огромные земли завоевали. Огро-омные земли я тебе, душе твоей, подношу!" Тут в зрительном зале наступала взволнованная, торжественная тишина. Газеты отмечали, что "Бронепоезд" заставил зрителя "волноваться до рыданий, каких давно не слыхал МХАТ".

   Качалову было присвоено звание народного артиста республики, и в связи с этим 12 января 1928 года, после первого акта "Бронепоезда", на сцене Художественного театра было организовано чествование артиста.

   Впереди был новый творческий подъем, путь преодоления новых трудностей. "Я бы этой роли сделать иначе, чем сделал, не мог,-- говорил В. И. корреспонденту "Советского театра".-- И эту роль, и самый "Бронепоезд" считаю очень важным этапом и для себя и для МХАТ. Для нас всех важнее всего талантливый автор. За это время наш зритель неизмеримо вырос. Играть перед таким зрителем -- большая радость".

   В марте 1928 года умерла великая русская актриса, первая народная артистка республики M. H. Ермолова. Ее похороны превратились в торжественную демонстрацию любви широких масс зрителей к мужественной общественной деятельнице, которая в течение полувека звала народ к борьбе с насилием и воспевала лучшие черты характера русского человека. На похоронах присутствовало до 50 000 человек. Речи с Театральной площади транслировались по радио. На гражданской панихиде В. И. Качалов выступил с проникновенной речью, в которой характеризовал Ермолову как героиню русского театра, как великую артистку, гармонически сочетавшую в себе гражданское и художественно-артистическое начало.

   5 марта Федерация советских писателей организовала вечер, посвященный творчеству М. Горького. Председательствовал Луначарский. Качалов читал "Ярмарку в Голтве" и другие рассказы. 28 марта (день рождения Горького) в Художественном театре шло "На дне" с Москвиным и Качаловым.