Счастье цыганки

Кармелита чистила Звездочку. Миро невольно остановился у входа, любуясь молодой цыганкой — бывшей своей невестой. И то, что на самом деле она — не цыганка, волновало его в эту минуту меньше всего. Увлеченная работой, Кармелита заметила гостя не сразу. А когда заметила, то вздрогнула от неожиданности и резковато спросила:

— Ты давно тут стоишь?

— Нет, я только пришел. Ты очень красивая, когда работаешь, Кармелита.

— А где Соня? — задала девушка единственный, волновавший ее вопрос.

— А почему тебя это интересует?

— Просто так. Вы последние дни везде ходите вместе, а сейчас ты один. Вы поссорились?

Поссорились? Откуда, спрашивается, почувствовала она то, что произошло сегодня в шатре молодого вожака табора?

— Нет. Просто Соня попала под дождь, промокла и пошла к себе переодеваться. — Ему не хотелось особенно распространяться на эту тему.

— Ты пойми меня правильно, Миро, я не лезу в твою жизнь. Просто вы с Соней теперь не расстаетесь, а тут…

— Соня мне очень помогла, без нее я не вышел бы из тюрьмы так быстро. Она — очень хороший человек, Кармелита, и я стараюсь платить ей за добро добром.

— Да, Соня хорошая. Жаль, что я раньше не знала, какая у Максима сестра.

— Знаешь, странно — они ведь совсем не похожи. Если б не знал наверняка, то никогда бы не сказал, что они — родственники.

— А мне кажется, что у них немало общего. Соня — добрая, благородная девушка, и Максим такой же… Был. Разве не так?

Миро вздохнул и, хотя ему это было непросто, попробовал пресечь разговор:

— Кармелита, я не хочу с тобой говорить о Соне. Думаю, тебе это тоже не очень приятно.

— Почему же ты так думаешь?

— Мне так кажется. — Парень стоял на своем, не пускаясь в дальнейшие объяснения.

— Ладно. О чем же тогда ты хочешь со мной говорить?

— Не знаю. Говорить вроде и в самом деле не о чем. Но и уходить я тоже не хочу.

Кармелита не выдержала и отвела взгляд. Посмотрев на лошадь, сказала:

— Звездочка очень тоскует по Торнадо…

— Я тоже.

— Миро, а ведь я все время была с ним, с нашим красавцем-Торнадо. — Кармелита извинялась за то, в чем вовсе не была виновата, но она ведь не знала, что конь принял на себя яд и смерть, предназначавшиеся ей самой.

Миро, чтобы поддержать девушку, сказал:

— Не хмурься. Ты ни в чем не виновата, Кармелита. И ты уж прости меня, но, по-моему зря ты, все-таки от людей на конюшне прячешься.

— Да не прячусь я ни от кого! Что ж это вы все, как сговорились — и папа, и Астахов, и бабушка, и Груша с Халадо. Вот еще ты теперь туда же. Я просто хочу разобраться в себе… Я — вдовая невеста, Миро, у меня теперь два отца. И я не знаю, что мне со всем этим делать!

— Знаешь что? А ты приходи сегодня вечером в театр! Знаешь, как дети тебе обрадуются?!

Но Кармелита не спешила с ответом.

— Нет, правда, приходи, — не отставал молодой цыган. — Ну пообещай, что придешь.

— Не знаю, Миро, ничего не могу тебе обещать…

* * *

— Итак, Николай Андреевич, — сказал следователь Солодовников, — сейчас мы представим вам на опознание несколько человек. Двое из них — преступники, у которых была обнаружена ваша картина. Я попрошу вас присмотреться к ним внимательно, чтобы не было ошибки.

— О какой ошибке вы говорите? — в очередной раз влезла в разговор Алла. — Или господин Астахов узнает этих людей, или они незнакомы. Какая тут может быть ошибка?

Чаша терпения следователя переполнилась:

— Алла Борисовна, давайте не будем устраивать здесь базар из следственной процедуры! В ином случае я попрошу вас выйти из кабинета.

— Так вы же сами предложили мне участвовать в опознании в качестве эксперта! — Алла даже обиженно повела плечиком. — Но если моя помощь не нужна…

Однако Астахов остановил ее, на что, впрочем, она и рассчитывала:

— Алла Борисовна, мне ваша помощь необходима. Я прошу вас остаться.

Солодовников, скрепя сердце, согласился и попросил ввести подозреваемых.

Милиционер ввел в кабинет четверых человек, двумя из которых были Рука и Леха. Все четверо выстроились рядком вдоль стенки, и Астахов стал пристально всматриваться в их лица, одно за другим.

— Смотрите внимательно, Николай Андреевич, — привычно говорил следователь. — Постарайтесь вспомнить — может быть, кого-то из этих людей вы видели, встречали где-то, хотя бы мельком…

— Да-да, у меня неплохая память на лица… Нет, извините, но никого из этих людей я не знаю и никогда не встречал, — закончил процедуру пострадавший Астахов.

Алла, в свою очередь, тоже смотрела на лица чрезвычайно пристально, может быть, даже слишком пристально. Глаза у Руки и Лехи под этим взглядом стали бегать с нее на следователя, со следователя на Астахова.

— Ну так что, Алла Борисовна, — спросил Ефрем Сергеевич, — вы тоже никого из этих людей не узнаете?

— Нет. Этих людей я не знаю, — повернулась она наконец к Солодовникову.

Двоих посторонних, приглашенных для опознания, отпустили, а следователь предложил Астахову и Алле подписать протокол. Первым к столу подошел Астахов. И тут, пока Николай Андреевич с Ефремом Сергеевичем склонились над бумагами, Алла опять как-то очень странно посмотрела на бандитов…

Задержанных увели.