Счастливчик Финт. Дом серых роз

«Лярена не зря загадала желание о нём. Звериное чутьё, — думал магистр, рассеяно слушая вопросы распорядителя суда. — Любопытнейший экземпляр. Но что ей стоило, хвостатой мерзавке, проиграть! Теперь я разрываюсь между собственным желанием и долгом чести. Именно то, что они полностью совпадают, меня и злит. Я бы лучше знакомился с ним по собственной воле, чем по капризу чокнутого фантома!»

5

— Ответчик, вчера пополудни вы передали в магистрат запечатанное письмо?

— Передавал, — обреченно кивнул Финт.

— Вам известно его содержание?

— Примерно, ваша честь. Я его не читал и конверт получил закрытым.

— Вам известно, что это требования от делегатов из порта, взбаламутивших докеров и грузчиков, чтобы те вторую неделю не работали, но требовали прибавки жалования?

— Что-то вроде того, — Финт без интереса пожал плечами. — Слышал, будто у никоморского магистрата проблема с грузчиками, которые получают так мало, что падают от голода, когда тащат груз. Хотя именно от крепости их ног и спин зависит благосостояние половины жителей вашего славного города. Приморская торговля без быстрой погрузки и разгрузки товара… хм, вероятно, я мало что понимаю в этом. Вероятно, вам это не так важно, как кажется дилетанту со стороны. Меня всего лишь попросили доставить письмо, ведь я лицо постороннее, и ко мне у вашего славного магистрата претензий нет… Гм, не было до нынешнего дня. Можно, я тоже задам вопрос? Что я делаю на месте ответчика? Вам бы сейчас вести переговоры с рабочими… или подавлять их бунт силой, если вам угодно.

— Вы должны ответить за связь с мятежниками! — распорядитель резко стукнул жезлом об пол, призывая подсудимого к порядку.

— А где вы видите связь между нами? Я, прошу прощения, ни дня в своей бурной жизни не работал в доках. И вообще не работал за деньги последние… лет двадцать, точно. Так что у меня в принципе нет проблем со справедливой оплатой труда. Я веду добровольный взаимовыгодный обмен услугами.

— И что за награду вы получите или уже получили за свою услугу с письмом? — коварно спросил помощник судьи слева.

— Никакой, — Финт развёл пустыми руками, насколько позволяли наручники. — Это братская просьба.

— Хотите сказать, человек, передавший вам письмо с требованиями наших непокорных портовых рабочих, сам из Братства Дороги?

— Точно так, ваша честь. Неужели вы думаете, я взял бы письмо в магистрат у постороннего? За кого вы меня принимаете? А вдруг там бомба или яд?!

Зал ахнул, частью от сенсационного предположения, частью от наглости ответчика.

— Назовите человека, передавшего вам закрытый конверт неизвестного содержания.

— Мой брат, Аллерт Лом.

— Атаман Лом? Тот самый, что создал ополчение в порту, захватил вместе с рабочими все конторы, и только благодаря ему, забастовка продолжается вторую неделю? Однако! И вы спокойно признаётесь в знакомстве с преступником, чьи приметы расклеены на каждом углу? Он заочно осужден в каторгу! Вам известно звание вашего «брата»?

— Мм-м, странствующий рыцарь, насколько я знаю, — Финт предпочёл расслышать только последний вопрос.

— Рыцарь разбойников! — въедливо уточнил распорядитель суда.

— Спорное утверждение, карта крови такое не покажет, — ответчик беззаботно потёр кулаком подбородок. — Лом носит именное оружие, а есть ли у него постоянная команда для рыцарских заданий или нет… Это его личное дело.

— И вы не знали, что атаман Лом — предводитель бунта в порту?

Финт потянулся, сцепив руки в замок:

— Мне известно, что он согласился провести разумные переговоры, потому что ваши люди очень просили его помощи. Вот и я только выполнял просьбу о помощи, больше ничего. Это моя работа.

— С каких пор, «бродяга» это профессия? — съехидничал кто-то в зале. Жезл распорядителя грохнул. Финт преспокойно ответил:

— Бродяга — безусловно, призвание, но гонец — профессия. Я много лет исполняю роль вестника. Приношу новости, которые никто другой не решается передать, веду переговоры, наивно рассчитывая на неприкосновенность гонцов. Увы… Очевидно, древние законы писаны так давно, что вами они забыты.

— И вас никогда не обвиняли в связи с мятежниками?

— Случалось.

— Но сейчас вы её отрицаете?

— Разумеется. Я не портовый рабочий, даже не гражданин вашего города, с чего мне бунтовать? Против кого? У меня нет начальства.

— И всё же вы нарушили закон, по которому любой укрыватель и пособник мятежников виновен так же, как непосредственный участник мятежа. Вы выполнили просьбу бунтовщиков, следовательно, вы тоже бунтовщик.

— Вам виднее, что у вас писано во внутренних законах, — кротко вздохнул Финт. — Но, в любом случае, меня нельзя судить по ним. Братство Дороги выше любого государства. Это закон всеобщий, вы тоже должны бы его знать.

— Нам известно, что вы считаете себя неподсудными по всем законам! — злобно выплюнул обвинение распорядитель суда, словно Финт был его личным врагом. — Вы не признаёте нормальных законов общества!

— Напротив, только их и признаём. Нормально, если я сам решаю, кому я вправе оказывать помощь, кому не вправе. И никакой закон не может меня заставить или запретить мне это.