Счастливых бандитов не бывает

Перед глазами красно, пузыри какие-то лопаются, рядом Гиря хрипит на соседнем крюке.

– Какой еще кастет?..

Острые туфли били по лицу, по груди. В какой-то момент Агафон снова оказался в особняке Нобельзона, перед заветным шкафом, заставленным в шесть рядов бутылками с яркими этикетками, почувствовал сладко-пригорелый вкус какого-то то ли виски, то ли коньяка. И увидел самого старого Нобельзона, трясущегося, в мокрых пижамных штанах, протягивающего им с Гирей пачки российских и иностранных денег: берите, берите, только не убивайте… И еще красный режущий свет сигнальной лампочки на входе, которую они с Гирей поздно заметили. Сигнализация! Правда, они так успели набраться, что им уже все равно было… А потом ворвались эти, в черной форме с орлом на рукаве и дубинками. Не надо было Гире стрелять!

– Заказчика сдавай, говнюк, а то шкуру сдеру! Кто заказал? Говори, сука!!

Удар, удар. Больно бьются острые туфли. Потом появились еще одни ноги, в очень богатой обувке, очень уверенные в себе ноги, широкий шаг – остальные сразу подались в сторонку.

– Они в несознанке, Георгий Вадимович… Ничего толком не сказали, бухие. Но пушка ихняя. И маска.

– Под кем они ходят? – пробасил новый голос.

– Да сами по себе, похоже. Придурки полные. У Нобельзона кассу взяли и тут же нажрались как свиньи. Когда «Грифы» приехали, они лыка не вязали, но отстреливались, суки!

– Покажи мне их рожи.

Агафона дернули за волосы, потянули вверх, чуть не вывернув шею.

Воцарилось долгое молчание.

– Не знаю. Тот в маске был, – прогудел бас. – Но тоже придурки, очевидно… Ладно. Пусть скажет, кто заказчик, и в расход.

Ноги развернулись и пошагали прочь.

– Слыхал, мудило? Назовешь заказчика, и все быстро кончится. Иначе сам себя жрать будешь!

Сколько раз он слышал подобные слова в крутых боевиках, но никогда не думал, что когда-то они обратятся к нему самому…

– Да не знаю я никакого кастета! И не стрелял ни в кого! Хоть у Гири спросите!

– У него уже черти на том свете имя спрашивают! – сильная рука опять вцепилась в волосы, грубо подняла голову.

Агафон увидел висящего рядом куском мяса Гирю – тот даже не хрипел уже, отмучился.

– Не знаю я ничего, сукой буду, не знаю!

Агафон продолжал свою последнюю пляску, раскачивая крюк и воя, на что окружавшие его экзекуторы отреагировали градом таких ударов, что хрустнули, ломаясь, ребра. Били битой – наотмашь, совершенно не опасаясь последствий.

– Говори, говнюк, а то паяльную лампу принесу!

– Братан мой заказал, Вовка Контрабас, – с трудом вымолвил Агафон и провалился в вечную тьму.

Глава 9

Агентурная информация

Кто знает – молчит.

Кто говорит – не знает.

Восточная пословица

За последние десять лет Тиходонск преобразился: на месте многолетних трущоб поднялись жилые высотки, бизнесцентры, громады торговых комплексов, кишащие людьми, как муравейники. Вместо нищей Лысой горы развернулась к Дону шикарными коттеджами преуспевающая «Шамбала». И только в самом центре набережной стоят огороженные уродливым забором развалины из старого, дореволюционного, кирпича. Это остатки складов знаменитого купца, спонсора и мецената Елпидифора Парамонова. Когда-то огромные крепкие хранилища были заполнены мешками с белой рассыпчатой мукой, бочками с ароматным подсолнечным маслом, серебристыми, пахнущими солью связками вяленой тарани, чехони, шемайки и рыбца, тугими полосатыми арбузами, желтыми медовыми дынями и другими дарами щедрой донской земли, которые прямо отсюда загружались на баржи и пароходы, отправляясь в разные концы безграничной России.

Возможно, Парамоновские склады простояли бы в целости и сохранности не один век, поскольку о крепости парамоновского кирпича рассказывают легенды, а сложены они были столь же старательно и основательно, как египетские пирамиды. Но и в гражданскую, и в Отечественную войны за толстыми стенами укрывали огневые точки те, кто оборонял город на южном направлении: то красные от белых, то белые от красных, то советские от немцев, то немцы от наших. Противоположная сторона, естественно, гвоздила из всех калибров по спрятанным пушкам и пулеметам, что не могло способствовать сохранности старинного сооружения. Если бы так обходились с египетскими пирамидами, то, возможно, от них тоже остались бы одни руины. К тому же, в отличие от пирамид, содержимое которых, вследствие сомнительной свежести, вряд ли могло заинтересовать даже африканских каннибалов, в парамоновских складах хранились тысячи тонн продовольствия, и немецкая авиация неоднократно бомбила их, чтобы обескровить город. Впоследствии они неоднократно горели: то ли по недосмотру, то ли по злому умыслу материально ответственных интендантов.