Счастливых бандитов не бывает

– Нет, я тогда «академиком» был! На сухогрузе «Академик Голиков» жил. Это потом на баржу перешел, когда «Академика» на утилизацию отправили… – Он снова с ожесточением почесал макушку.

– Так, дай вспомнить. Две тыщи восьмой, так. Это… «Писателей» тогда четверо было, кажись…

Бомж озадаченно моргнул, быстро взглянул на Дроздова, на Лиса.

– Не-е, трое… Трое, да. Куркуль, Агуша… А кто третий тогда? Не, тогда двое, получается… Слушай, так они же как раз в октябре и сгинули-то! И Агуша, и Куркуль! Точно! – Халилов даже обрадовался. – Они там жили втихаря, никого не трогали… Я у Куркуля надувной жилет как-то сторговал, мне кто-то посоветовал, типа тепло сохраняет… Ни фига не сохраняет! Надувалово и есть, чистой воды надувалово!..

– Ближе к делу! – перебил его Лис.

– Так я ж и говорю! А утром я пошел до Куркуля, хотел ему жилет вернуть и в рожу дать, а там никого нет! Ни Куркуля, ни Агуши! И вещички их тю-тю! У Агуши матрас был расписной, почти новый, Агуша им очень гордилась… Так он в воде плавал, выпотрошенный, во как!

– Кто плавал, Агуша?

– Чего – Агуша? Матрас плавал! Агуши там не было, я ж говорю! Никого не было! То есть…

Халилов осекся, нахмурил выцветшие брови.

– Только страх там был, вот. Смертью пахло… Мне не по себе стало, мурашки по спине побежали, я развернулся и рванул оттуда! Этот пароход, он же тыщу трупов накосил в 83-м…

– Ты кого-то видел? – спросил Лис.

– Не. Не видел. Я ушел сразу. И не приходил потом, пока тут пацаны с «Углича» не обжились. Но это уже летом было, а так здесь никто больше не жил. И Агушку с Куркулем я не видел потом ни разу…

После Халилова привели еще троих. Они говорили столь же невразумительно и малоинформативно, как их предшественник, но вспомнили, что после пропажи Куркуля с приятелем теплоход пользовался дурной славой и полгода на него никто не заходил. И что какой-то Ивашка нашел в этом самом ресторане телевизор и DVD-плеер, а Великан вынес и продал отопительный котел, а потом приторговывал невесть откуда взявшимся мазутом.

Больше никакой информации начальник УР не получил. Хотя под занавес ему привели еще одного свидетеля. Это оказался Горгуля, снимавший с полузатопленной баржи алюминиевые провода. Лис для отвода глаз порасспрашивал и его, хотя все, что тот узнавал, становилось ему известно на следующий же день.

* * *

Комаров безнадежно закопался в сотнях тысяч «потеряшек», как на профессиональном сленге называли без вести пропавших.

– Руками столько не переберешь, Филипп Михайлович! – жаловался он на четвертый день. – А программы есть всякие хитрые, только они реально не работают. Вроде «сырые» еще, не доведенные… Их для «палки» поставили: отчитались, а толку нет…

– Ты же тоже так привык, – ответил Лис вместо выражения сочувствия. – Тогда включай свой калькулятор. Может, он поможет…

А к вечеру позвонил Дойников.

– Проверили пулю по центральной пулегильзотеке, – без предисловий начал следователь. – Этот «ПСМ» засветился в две тысячи втором, в Москве. Из него убили ювелира на Таганке. А в две тысячи шестом в Серебряном Бору застрелили некоего Катафотова и Круглова…

– Снова из того же «ПСМ»? – не утерпел Лис.

– Да нет, из пээма с глушителем. А у Круглова как раз тот самый «ПСМ» и оказался! Короче, надо посылать кого-то в командировку…

– Если деньги найдутся, – скептически проговорил Лис.

Деньги, хоть и через неделю, но нашлись. Лис отправил в Москву Волошина: ребятам из «поколения пепси» он не доверял. А Волошин за два дня собрал нужные факты, и картина давнего убийства в Серебряном Бору прояснилась.

Оказывается, Катафотов и Круглов были не просто гражданами, а довольно известными в специфических кругах столицы личностями, имеющими прозвища «Бык» и «Крутой». 45-летний Катафотов считался авторитетом, имел свою бригаду, руководил подпольным игорным бизнесом и крышевал торговлю бензином на Юго-Западе, а Круглый состоял при нем личным телохранителем. Теплой летней ночью 2006 года они вернулись в Серебряный Бор, где Бык снимал дачу по 25 тысяч евро в месяц. Шикарный «майбах» подкатил к высокому зеленому забору, за рулем сидел Крутой, Бык обжимался на заднем сиденье с Ирулей.

У ворот снаружи круглосуточно дежурила машина с вооруженной охраной, которая контролировала внешний периметр. Еще двое охранников регулярно обходили территорию изнутри, и один постоянно находился в доме. Когда «майбах» въехал во двор и ворота за ним закрылись, изрядно принявший шампанского и водки Бык, слегка покачиваясь, вышел из автомобиля и остановился, ожидая свою спутницу – двадцатилетнюю гражданку Кузину, которая в эту ночь не выполнила ожидаемых от нее функций, зато стала единственной свидетельницей.