Сделай это со мной снова (СИ)

— Потому что я занят как президент, — бросает не оборачиваясь и надевая выглаженную белую рубашку. В его кулаке зажата влажная антисептическая салфетка.

И вообще… Ощущение, что сейчас будет взрыв. Я бы на месте блондинки держала дистанцию.

— Меня нет в списках аукциона, Хан, — жалуется блондинка.

— Там будет узкий круг людей, Дарья. Это будет ламповое закрытое мероприятие.

— Дарина… — исправляет она. — Уже давно и официально. Но я же могу рассчитывать на личное приглашение на аукцион от тебя? Всё-таки, это мои залы.

Он разворачивается.

— Я за них заплатил. Ещё девять часов они мои. А аукционом я не занимаюсь, — вежливо, но безапелляционно.

— Ну… Хан, — с придыханием бросает взгляд ему в глаза из под ресниц. — Мы же… не чужие друг другу люди. Никогда не поверю, что ты не сам отбирал гостей.

Мне становится тошно.

— Я аукционом не занимаюсь, Дарья. Для этого есть специальный человек.

Поднимая телефон к уху, отвечает на вызов.

— Слушаю… — отворачиваясь от нее вполоборота в мою сторону.

Дарья-Дарина поджимает губы.

Меня немного отпускает по поводу этих "не чужих людей". Какая бестактная…

Я встаю с кресла, подхожу к зеркалу, чтобы рассмотреть свой образ.

Очень экзотично… Хотя немного отличается от того, как видела его я. И все же — очень хорошо.

С восторгом любуюсь образом. Брейды собраны в афрохвост. Меня сделали чуть смуглее, чтобы контраст с белоснежным мехенди был ярче. Тонкая ткань струится, взлетая от каждого движения. Массивное сюреалистичных форм золото… У меня не модельный рост и не модельная фигура. Я словно из другой реальности.

Дарья-Дарина смотрит на меня сзади, отражаясь в зеркале. Делает пару шагов ко мне. На своих каблуках она выше меня на голову. Я как девочка рядом с ней. Оценивающе оглядывает меня.

— Значит, невеста Арманова? — дёргает бровью. — Это какая-то пиар-история, да? Шок-контент, чтобы повысить продажи?

Ее пренебрежительный взгляд скользит по моим драгоценностям на кольцо. Дёргает бровями.

— Ты не тянешь… на такие королевские кольца.

— Кто же тянет? — спокойно смотрю ей в глаза.

Снисходительная усмешка.

— На королевские тянут королевы, — демонстративно прикасается к серьге в ухе.

— Дарья, — опускает телефон Хан. — То, что в твоём прайсе стоял "королевский минет" не делает тебя королевой, пора бы это уже уяснить, — ядовито, ледяным тоном. — Даже если один из клиентов женился на тебе.

Мои глаза в ужасе распахиваются.

— Да как ты смеешь?! — бледнеет она. — Мужу моему это скажи!

— Уверен, он видел твой прайс. И я его не удивлю. Выведите посторонних, — кивает охране на двери.

Охрана подходит к Дарье-Дарине.

— Это мои залы!

— Ещё девять часов мои. Мне звонить адвокатам? Ты разоришься на неустойке.

Она выходит, мстительно сверкнув глазами.

Хан пристегивает золотую цепь к моим кольцам.

— Ты такой хам, ужас… — закрываю я глаза, прикладывая руку ко лбу.

Я все понимаю, что женщина эта переборщила. Но от того, как он говорил с ней меня чуть ядом не разъело. Если бы кто-то так поговорил со мной…

— Почему прямота всеми воспринимается как хамство? — пожимает плечами. — Ведь, хамила она, а я всего лишь назвал вещи своими именами.

— Если так разговаривать с женщинами, неудивительно, что они начинают плескаться кислотой.

— Да? То есть, не они должны бояться сказать кривое слово моей женщине, а я им, защищая её? — агрессивно усмехается. — Нет. Так не будет. И пусть знают, что я отвечу максимально жёстко на любую атаку в мою сторону.

— Не знаю… — закрываю руками лицо. — Я правда не знаю. Все эти твои бесконечные женщины… Я не понимаю как на это реагировать достойно… правильно… и безопасно.

Поднимает мое лицо, убирая ладони.

— Какие "мои" женщины?

— Я не знаю.

— И я не знаю о чем ты.

Мне не за что ему предъявить конкретно. Ни с какими "его женщинами" я никогда не пересекалась. Но "они" словно витают в пространстве!

— У меня только одна женщина, — хмурясь смотрит мне в глаза. — Я об этом на весь мир сегодня заявил. Я хочу, чтобы в моей жизни была ты… всегда.

Закрывая глаза, вжимаюсь в него.

— Погладь меня, пожалуйста.

У него очень горячие, пульсирующие ладони. И мое тело пульсирует под ними тоже.

Оледеневшие голые плечи наконец-то согреваются.

— И ты можешь никак ни на кого не реагировать. Для этого есть я, Назар и охрана. Это будет достойно, правильно и безопасно. Научись этим пользоваться.

— Будь немного помягче, пожалуйста.

— Нет. Тогда нас сожрут. Но… Я постараюсь тебя ограждать от таких моментов. По возможности.

— Хан! Ваш выход. Тридцать секунд.

Слушаю музыку.

Teardrop — Massive Attack.

Мне пересыпают прекрасный темный янтарь с гравировкой с руки.

Хан тянет за цепочку.

Подхватывая за затылок, целует в губы.

— Макияж! — ахает визажист.

Хан отстраняется, стирая со своих губ блеск. Рассматривает его на пальцах.

Мы выходим.

Я иду на шаг впереди, словно питомец, которого выгуливают. Софиты и вспышки слепят. По краю подиума замерли модели.

Иду расслабленно и спокойно.

Ведь выйти на сцену — это такая ерунда по сравнению с кислотой, попавшей в Хана, что мои волнительный рецепторы перегорели.