Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир

В группах отдельно работают с мужчинами – им объясняют, как правильно утешить жену, чтобы она не укусила в ответ. «Когда я начинала практику в России, то пациентов-мужчин у меня вообще не было, – рассказывает Фейгин, – сегодня их половина. Мужчинам становится проще обращаться за помощью».

Социальные

Те, кто делает ЭКО, прекращают ходить в гости: им сложно отвечать на вопрос «как дела», им все время кажется, что ответ написан у них на лбу. «Сочетанное течение бесплодия и психопатологических нарушений изменяет уровень социального функционирования женщины, вплоть до социальной дезадаптации», – пишут психиатры Тювина и Николаевская.

Снова сцена из фильма «Частная жизнь» Тамары Дженкинс. Звонок в дверь. Ричард смотрит в глазок. На лестничной клетке – дети: в Хэллоуин они обзванивают квартиры, выпрашивая сладости. «Кто там?» – спрашивает Рэйчел. «Дети», – отвечает Ричард. Обоим было бы легче, если бы там стоял черт с рогами, но там кое-кто похуже. «Не открывай», – шепчет Рэчел. Оба еще на несколько секунд застывают в коридоре, не включая свет.

Почти все известные мне люди, ходящие на одно неудачное ЭКО за другим, напоминают эту пару, стоящую в коридоре без света и подглядывающую в глазок за чужим праздником. Можно запросто почувствовать себя лишним человеком. Возненавидеть мир, такой витальный и плодородный. Обидеться на судьбу, отнявшую положенное и непрерывно об этом напоминающую. Все эти подруги с детьми. Все эти друзья в фейсбуке, рожающие третьего. Эти беременные, которым ты вынуждена уступать место – ведь ты им и так его уже уступила, а они посягают еще и на твое сиденье в троллейбусе.

Большинство женщин, проходящих через ЭКО, социализируются с огромным усилием или прекращают вовсе: прятаться в темноте представляется им более безопасным, чем открыть людям дверь.

2. Травмы, связанные с ЭКО

Зацикленность – свидетельство наступления зависимости. «Они – репродуктивные наркоманы», – говорит родственница Синтия о Рэйчел и Ричарде («Частная жизнь»).

Когда игра в ЭКО растягивается на энное количество раундов, возникает угроза – в нее можно заиграться. Сложить маленькие радости жизни на алтарь Великой Репродуктивной Идеи. Прекратить ходить в гости, путешествовать, перестать тратить деньги. Стать фанатиком. Перестать жить.

«Очень легко зациклиться, – говорит Лена Фейгин, – а это уже симптом депрессии. Одержимость, как правило, случается с людьми, у которых уже были психологические проблемы до бесплодия». «У женщин с длительно существующими проблемами бесплодия и неудачными попытками рождения ребенка выявлялись изменения личности в виде формирования черт тревожности и зависимости», – заключают петербургские психиатры. Они же отмечают, что по мере увеличения длительности бесплодия тревожные расстройства нарастают.

«У меня все прошло легко, я забеременела после первой же инсеминации, – рассказывает одна из героинь этой книги, шведка Коринна Бьорк, – но я видела много фанатизма. Когда люди попадали в финансовые ямы. Когда ЭКО становилось их навязчивой идеей, смыслом жизни. Да, я хотела иметь ребенка. Хотела бы ли я иметь ребенка любой ценой? Нет, не уверена. Впрочем, я не хочу сейчас отзываться пренебрежительно об усилиях этих людей. Они герои. Возможно, их путь просто не для меня».

3. «Психологическое бесплодие»

Есть теория, что команду «не беременеть» дает беспокойный мозг, которому (чаще всего совсем небезосновательно) не нравится ваша жизнь.

«Бесплодие психологического характера выполняет защитную функцию по отношению к какому-либо негативному фактору. Такими факторами могут послужить, например, отсутствие собственного жилья, нацеленность одного из супругов на карьеру, внутренние страхи относительно предстоящего родительства, нестабильность семейных отношений, неуверенность в партнере, измены, а также глубокие психологические травмы, перенесенные в детстве», – пишет сайт psyfactor.org [239]

. Врачи зовут его «бесплодием неясной этиологии», или идиопатическим.

Иногда я интересуюсь у мозга, не дал ли именно он организму ту самую команду. Мои родители развелись, когда мне было три года, развод был тяжелым, я долго жила у бабушки, и психотерапевт пророчила мне что-то вроде «психологической блокировки» собственного родительства.

Режиссер-документалист Марианна Яровская, потерявшая мать в девятилетнем возрасте, рассказывала, что психотерапевты тоже связывали ее бездетность с этим фактом.

А вот результаты исследования, в котором приняли участие 127 женщин, чьи ЭКО закончились неудачами. На вопрос о матери там лидировали три варианта ответов: «отрицательные характеристики мамы», «мамы нет» или «у мамы проблемы». Об отцах все они тоже высказывались негативно: либо «папы нет», либо «папа бил маму».