Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир

Если «психологическое бесплодие» действительно существует, то беременности не будет до тех пор, пока в жизни и в голове нет к ней готовности. Достичь полной боевой, впрочем, вряд ли сможет даже самый психически стойкий оловянный солдатик из образцового батальона. К счастью для невротиков и тех, чья жизнь складывается не так, как хотелось бы, ученые не подтверждают «запрета на зачатие», скомандованного генералиссимусом-подсознанием. «Многие исследователи сходятся во мнении, что не существует научных доказательств „зацикленности“ на родительстве, „психологических блоков“ либо особых поведенческих паттернов, ответственных за бесплодие», – утверждают Тювина и Николаевская.

При этом стресс, разумеется, может влиять на репродуктивные функции. Неудачное ЭКО, нервы, неудачное ЭКО – колесо, в котором крутится бешеная белка, то есть вы. Отчаяние – следствие неудачи или причина? Сильные переживания, считают исследователи, способны расстраивать работу репродуктивной системы вплоть до полной ее остановки [240].

Психиатры из Петербурга пишут, что биологическая взаимосвязь между стрессом и бесплодием обусловлена «действием гормонов стресса на уровне коры головного мозга, гипоталамуса, гипофиза и гениталий». Гормоны стресса взаимодействуют с лютеинизирующим и фолликулостимулирующим гормонами [241] и вмешиваются в процесс овуляции. К тому же они повышают сократимость маточных труб, что отражается на доставке гамет и оплодотворении яйцеклетки.

За совет «не нервничать» часто хочется нагрубить в ответ, да так, чтобы все уже точно поняли: вы психбольная – и наконец отстали. Также хочется грубить всем, уверенным в том, что «все болезни от нервов», поскольку и этому тоже нет научных доказательств. «Взаимосвязь и взаимовлияние женского психического здоровья и репродуктивной функции многогранны и неоднозначны», – делают вывод Тювина и Николаевская.

А как можно себе помочь?

Не будет лишним найти психолога. Британская организация HFEA регулярно пишет, что всем, кто делает ЭКО, должны быть обязательно предоставлены консультации социально-психологических служб. Однако система психологической помощи проходящим через ЭКО остается недостаточно развитой, особенно в России. Консультация психолога не включается в протоколы репродуктивных клиник. Утешать вас, когда вы рыдаете из-за неудачи, – не их работа. Найти специалиста, который подбодрит и успокоит, – дело утопающих в море из собственных слез.

«Даже в развитых странах только 18–21 % женщин с бесплодием обращаются за психологической помощью», – пишут Подольхов, Ниаури и Петрова [242]

. Понятно почему: когда часовая консультация стоит больше ста евро, многие предпочтут справляться с душевной болью самостоятельно.

Можно пытаться включать «защитные механизмы», то есть интерпретировать травмирующую информацию безболезненным для себя образом. К зрелым защитным механизмам петербургские психиатры относят «интеллектуализацию» – снижение эмоциональной значимости проблем путем псевдорационализации (например, объяснить себе, что ваша жизнь не только не пуста без ребенка, а гораздо интереснее жизни многих матерей). И создание «проекций» – приписывание субъективных переживаний окружающим (пример проекции – «соседка косо смотрит на меня, потому что знает, что я не могу забеременеть»).

Ну и наконец, сублимация, мой личный выход из сумрака. В фильме «Все возможно, детка!» Люси ведет дневник. «Когда мне хочется плакать, я записываю свои мысли, – рассуждает она, – проблема в том, что, когда я записываю мысли, мне тут же хочется плакать». Ее муж Сэм ненавидит работу менеджера на телевидении и мечтает написать сценарий, но у него не получается. «Мое воображение еще менее плодотворно, чем мои яйца», – говорит Сэм. Друг иронизирует, что писательский блок – это способ бога объяснить человеку, что он не писатель. Но Сэм вдруг понимает, что сценарий можно списать из жизни: тогда он крадет реплики из дневника Люси и делает фильм. Кто-то осудит его, но я пойму: эта книжка – мой щит и меч.

СВИДЕТЕЛЬСТВО № 8

ИМЯ Ирина Т. (имя изменено)

ПРОФЕССИЯ Дизайнер, художник

СЕМЬЯ Мать-одиночка

ИСТОРИЯ

5 пункций, 3 неудачных переноса. Реализация «семейного сценария» с домашним насилием

ВОЗРАСТ МАТЕРИНСТВА 44 года

ДОЧЬ Диана, донорский эмбрион

«Я думала, что не имею права рожать, потому что я беспомощная. Я даже себя не могу обеспечить, а уж ребенка и подавно», – рассказывает Ирина, худая девушка с короткой стрижкой.

Ирина из творческой семьи: дед и отец – художники. Отца воспитывали слишком строго, он рос эмоционально нестабильным, рано начал пить. Мать Ирины была тихой и терпеливой. Жили в однушке, мать много работала, отец пил, дома все время были скандалы.