Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир

«Мы представляли интересы клиники и доказали, что донор была обследована согласно приказу Минздрава, – рассказывает Зиновьева, – приказ 107 содержит обязательный для донора перечень анализов, куда не включена гемофилия. Генетических заболеваний – тысячи. Клиника не могла проверить на все. Соответственно, мы приходим к выводу об отсутствии противоправности в действиях клиники. Если Минздрав после этого случая решит, что нужно изменить перечень, – будет здорово».

А вот еще один пример «штучного» дела.

Приказ Минздрава велит донору сдавать сперму только в клинике. Люди, понятное дело, стесняются. И предлагают принести баночку из дома. «А дальше начинается интересное, – говорит Зиновьева, – я не видела тех врачей, кто сказал бы „нет“. Врачи соглашаются, а потом начинаются споры».

В 2016 году суд слушал дело, ославленное малаховским телеэфиром [232]

. Ребенок родился с тяжелыми генетическими патологиями – незрячий и с отставанием умственного развития. Отец, сдав тест ДНК, к тому же узнал, что сын не его, и подал против клиники иск.

Очевидно, что где-то случилась путаница. Была ли она умышленной? Можно предположить вину жены, но жена ее отрицала. Или вину эмбриолога, перепутавшего сперму (и он тоже отрицал). Муж с женой упирались: виновны врачи, подменившие сперму. Врачи упирались: нет, не меняли.

«Клиника обратилась к нам за юридическим сопровождением», – вспоминает Зиновьева.

В документах было написано «оплодотворение спермой мужа». Как же другая пробирка попала в лабораторию? И тут врачи вспомнили, что муж никак не мог сдать сперму в клинике, нервничал, у него не получалось. И тогда он сказал: я схожу домой и принесу баночку. Врач разрешил. То есть мог проявить настойчивость, но не стал. Дальше спор делается бессмысленным, поскольку уже допущено нарушение.

С клиники взыскали миллион рублей.

Кто и зачем подменил сперму, нарочно ли или по ошибке, так и осталось тайной.

Врачи нередко «вступают в сговор» с женой, покупающей донорские ооциты, а иногда даже сперму, против мужа, который не должен узнать о подлоге, ведь женщина таким сомнительным способом «сохраняет семью». «Врачи входят в положение, а потом все заканчивается плохо, – говорит Зиновьева. – В Южносахалинском суде слушается дело, где оспаривается отцовство. И оно будет оспорено. Иск, правда, подан против жены, но клиника в любом случае будет фигурировать в деле».

Клиники против клиентов, по наблюдению Зиновьевой, судятся редко – если только из-за долгов. «Здесь клиника ВРТ ничем не отличается от стоматологии».

«Все это страшно интересно, – резюмирует Зиновьева, – и я рада, что формируется практика. Судьям в новинку смотреть такие дела. Но они тоже радуются. Поскольку в этот момент вспоминают, что юристам попадаются и интересные случаи, а не только „бракоразводы“ и „протечки“».

Глава 8: Психология

Психиатры обнаруживают прямую связь между количеством попыток ЭКО и выраженностью депрессии; чем больше попыток – тем больше «личностных изменений тревожного типа» [233].

У одних, как у Люси и Сэма из британского фильма «Все возможно, детка!», настроение испортится вскоре после свадьбы: 25 % пар, поженившихся ради «создания семьи», не могут зачать детей в первый год совместной жизни [234]. Другим подножку поставит диагноз «бесплодие», произнесенный гинекологом.

Отравленной стрелой, поразившей мою безмятежность и испортившей несколько следующих лет, стал неутешительный анализ на АМГ; действие «яда» усилил алармизм врачей, напутствие «рожать бегом». Я не была готова немедленно их послушаться, но и не собиралась навсегда подрезать своим аистам крылья. День принудительного вступления в репродукцию стал первым днем трудной взрослой жизни.

До 80 % женщин с бесплодием имеют психологические проблемы [235]. «Бесплодие сопряжено с тяжелой моральной травмой и, как следствие, с личностной, семейной и социальной дезадаптацией», – пишут психиатры Нина Тювина и Ангелина Николаевская [236]. В совместной работе они ссылаются на отечественное исследование с участием 700 женщин с бесплодием, лишь 17,14 % из них оказались психически здоровыми; у 50 % выявили пограничные психические расстройства.

Те же психиатры упоминают одно из крупнейших исследований психического состояния женщин с бесплодием, которое провели в Северной Калифорнии. 56 % из 7352 респонденток сообщили о наличии у них депрессивных симптомов, 76 % – о тревожных расстройствах. В третьем опросе из 106 участниц у 9,4 % были суицидальные мысли, а кто-то даже пытался убить себя.

Очевидно, что, когда к шоку от неприятно звучащего диагноза добавятся долги, гормональные расстройства и жалостливые взгляды родственников, скорби умножатся.

1. Травмы из-за бесплодия личностные