Сделка 2 (СИ)

Мы ехали с Борей молча на заднем сиденье его Лэнд Ровера. Он сосредоточенно взглядывался на дорогу через плечо водителя, будто его натуг мог бы рассосать “пробку” силой мысли. Я пыталась представить его отца, эдакого бравого генерала советской армии, уроженца Тбилиси, и русскую мать, черты которой, как ни странно, в большей степени достались Боре, и у которой к распаду СССР обнаружился американский дядюшка. Если же алкоголизм может наследоваться предрасположенностью, то и всякая наша реакция, являясь химией организма, передаётся генетически. Это вдруг предстало передо мной с той очевидностью, с которой Катерина говорила про архетипы. Однако подчас мы теряемся в складках памяти собственной жизни. Время ретуширует и стирает целые мегапиксели, оставляя лишь блёклые кадры и призрачный след истории наших судеб. Может ли случиться, что однажды мы потеряем тропу назад, исчезнем, растворимся, и всё это, - наши желания, усилия, чувства, - будет столь же не важно и бессмысленно, как камень на дороге для пнущей ноги?…

***

Вслед решительному краткому стуку, Рита спросила дозволения войти. Я ждала её. Поднявшись с кресла и приблизившись вплотную, я заметила в её руке скрученную трубочкой бумагу, что, впрочем, мало меня заняло. Мы продолжительно смотрели глаза в глаза друг другу. Я обогнула рукой стан молодой женщины, чтобы защёлкнуть за ней дверной замок. Оборот почти свершился, как в кабинет вломился Сергей. Вдруг, с букетом цветов и коробкой шоколадных конфет. Инстинктивно я успела отпрыгнуть в сторону. Это ещё что за Дед Мороз по обкурке? Новый Год вроде канул в лету. Он что, веник со сластями под столом в мешке наготове держал?

- Валентина Михайловна, простите за вторжение, но это очень важно, - выпалил Сергей и обернулся к Рите. - Любовь моя, я дурак! Наговорил тебе чертовщины… Знаю, для чего ты так вырядилась. Валентина Михайловна, - он снова обратился ко мне. - Вы прекрасный руководитель, но я хочу извиниться перед своей невестой. При вас… Так надо. Возьмите, пожалуйста! - он протянул мне конфеты, а Рите цветы.

- Это что? Для толстоты… момента? - смерила я пренебрежительным взглядом коробку, не притрагиваясь к ней.

- Серёжа, тормози! - пробовала остановить его Рита. - То, как я одеваюсь…

Она не успела продолжить.

- У нас произошла ссора, - лихорадочно излагал Сергей, по-прежнему, вытянув дары. - Я нёс всякий вздор, как следует себя вести, и кем я оказался в ваших глазах… Рита, я говорю это при Валентине Михайловне, - он встал на одно колено перед ней; как будто Валентины Михайловны не существовало. - Мне всё равно, как я выгляжу. Я люблю тебя. Ту весёлую, взбалмашную и самую неотразимую девушку на свете!

- А я, значит, скучная, зажатая и… по всей видимости, отразимая, - не удержалась от комментария я.

- Нет. Вы волевая, харизматичная, умная женщина!

- А я, значит, слабохарактерная, заурядная и глупая, - отозвалась Рита, переглянувшись со мной.

- Валентина Михайловна! - показался в дверях Лёша, выкривая поверх голов визитёров; как будто от того, что его плохо видно, слышимость тоже ухудшилась. - Заказчик Соловьёв пришёл!

- Пусть подождёт. Я скоро буду.

Почему все фирмы как фирмы, только у нас сплошная балалайка? Лёша втихомолку пристроился наблюдателем, но я засекла чубчик его коротенькой чёлки. Кажется, он не намеревался пропускать очередную серию Санты-Барбары.

- Алексей, вам поп-корна не подсыпать? Соловьёва напоите кофе, пожалуйста. И закройте дверь.

- Рита, я только хочу сказать… - снова заныл Сергей.

- Ты ударил меня, - резко констатировала Рита.

От прозвучавшего заявления костяшки пальцев побелели, а короткий маникюр вонзился в ладони. Сергей уже стоял на двух коленях в потугах приблизиться к Рите и уцепиться за её ноги. Забавы кончились. Кромешное омерзение завладело мной. Я знала, что не могу врезать этому паразиту, больше недели пыжившегося петушиным самодовольством. Но он посягнул на моё святое, и я не собиралась оставить это так просто.

- Этого не повторится, обещаю! - воспел Сергей.

- Пошёл вон отсюда! - сквозь зубы прошипела я, поражаясь способностям собственного голоса.

Сергей растерянно обернулся на меня, с удивлением примечая кулаки.

- Ну, стукните меня! Хоть вы - ударьте меня, - взывал он, медленно поднимаясь с колен, и я почувствовала, как в нём исчерпывается лимит унижения и начинает прорастать природа гордости.

Каково же было искушение последовать его приглашению! Вместо этого я разжала кулаки и, заклято медитируя на центр мужского лба, по-бабьи предприимчиво подцепила двумя пальцами его рукав, словно израсходованную пелёнку, направляя к двери. Он поддался даже легче, чем рассчитывалось.

- Прости меня, - напоследок обратился Сергей к Рите, пессимистически откидывая цветы с конфетами на диван.

- Оглох? - пинка бы ему для скорости. - Давай! Раз-два.

- Я его уничтожу… - когда закрылась дверь, я спустила пар. - Он больше не коснётся тебя.

- Его? - Рита повела бровью. - Он натворил не больше делов, чем ты, - в её ледяном тоне отсутствовала горечь, а лишь звенела сталь. - Подпиши это, - она протянула бумагу.