Сделка с профессором

– Прекрасно! – обрадовался лекарь. – Я немедленно сообщу его величеству об этом. Уверен, он захочет встретиться с вами как можно скорее. Верна, помоги госпоже привести себя в порядок. – Служанка сделала книксен, а доктор Дайди снова обратился к Бетти: – С вашего позволения я зайду к вам позже и проведу еще один осмотр.

– Хорошо, – кивнула Беатрис.

Как только лекарь исчез за тяжелой резной дверью, женщина подошла ближе и представилась:

– Госпожа, меня зовут Верна Суон. Я ваша личная горничная. Пока вы болели, я и обязанности сиделки исполняла. Вы можете положиться на меня во всем.

Бетти внимательнее присмотрелась к служанке, но в ее внешности не было ничего необычного. Средний рост, крепкое телосложение, аккуратно зачесанные назад русые волосы, вот только взгляд карих глаз казался чересчур пристальным и точно желающим залез в душу.

– Благодарю, мне ничего пока не нужно, – поостереглась Беатрис откровенничать с первой встречной. – Я бы хотела получить свои вещи и одеться. Где мой мешок?

Горничная стрельнула глазками в сторону шкафа и ответила:

– Он в гардеробе. Но ваше платье пришло в негодность и даже после стирки не подходит для встречи с его величеством. Я осмелюсь предложить вам несколько других вариантов на выбор, если вы позволите.

С некоторой опаской Бетти кивнула, и Верна, распахнув шкаф, тут же представила ей шикарные дневные наряды светлых тонов из шелка и атласа. Беатрис удивилась тому, что платья с виду вполне подходили ей по размеру.

– А какой сегодня день? – вдруг с тревогой спросила она.

– Пяток первой седьмицы марта.

У Бетти перехватило дыхание.

«Уже март, – поразилась она. – Полторы седьмицы прошло с того дня. Мне срочно нужно известить сестер монастыря, что я жива».

Ткнув без разбора в первое подвернувшееся из показанных платьев, Беатрис поднялась с постели, прошла к боковой узкой двери и оказалась в ванной комнате. Верна вознамерилась увязаться за ней, но Бетти осадила ее:

– Не стоит. Я сама управлюсь. Лучше приготовь все для прически.

Беатрис хотела поскорее во всем разобраться, поэтому наспех привела себя в порядок, облачилась с помощью горничной в светло-зеленый наряд и вытерпела ее возню с волосами. К тому времени, когда в комнату постучали, она уже была полностью готова к выходу.

Верна приоткрыла дверь и пошепталась со стоявшим за ней лакеем, потом повернулась к Бетти и доложила:

– Госпожа, его величество ждет вас в своем кабинете. Генри проводит вас.

Стоило Беатрис покинуть выделенную ей комнату, как четверо стражников отдали ей честь и рассредоточились вокруг нее. Двое шли впереди, следуя за лакеем, двое – позади, на почтительном расстоянии. Тягостное ощущение того, что она угодила в заточение, пронзило сердце Бетти, но она постаралась не падать духом до разговора с императором. Возможно, конвой обусловлен вовсе не теми причинами, что пришли ей на ум.

В приемной Беатрис встретил секретарь, максис Болди, худощавый мужчина в очках с идеально причесанными волнистыми темными волосами.

– Проходите, госпожа Сонар. Его величество ожидает вас, – весьма любезно произнес он, распахнув перед ней внутреннюю дверь.

Бетти покоробило, что и он именовал ее не иначе как «госпожа», хотя по положению явно был выше и имел аристократическое происхождение. Но времени это обдумать, у нее не было.

Она прошла внутрь и осмотрелась. Кабинет императора поражал скромностью, даже простотой обстановки. Вся мебель выглядела донельзя обыденной, удобной и часто используемой, о чем свидетельствовали потертости на кожаных креслах и диванах, потускневшая позолота на ручках шкафов, полинявшее сукно на столе. Но все это Беатрис едва заметила, поскольку все ее внимание принадлежало лишь правителю.

Зигрид Вайзал стоял к ней вполоборота и задумчиво глядел сквозь прозрачные занавески в окно. Сердце Бетти сжалось от взгляда на собственного отца, которого она никогда не знала, и который был, по сути, чужим далеким от нее во всех отношениях человеком.

Император повернулся, посмотрел на нее, и Беатрис невольно вздрогнула от этого взгляда. Монарх сильно изменился с их последней встречи на балу. Виски подернулись серебром, глубже обозначились едва заметные раньше морщины, появились несвойственные прежде болезненные худоба и бледность. Но больше всего ее потряс именно его взгляд. Теперь вместо затаенной печали в серых глазах Зигрида проступило беспросветное отчаяние и невыносимая мука.

– Доброго дня, ваше величество, – пролепетала Бетти, чтобы хоть как-то нарушить тягостное молчание, и сделала реверанс.

Правитель хотел ответить, но раскрыв рот, так ничего и не сказал, стушевался, прокашлялся и только после этого выговорил сиплым голосом:

– Здравствуй, Беатрис. Рад, что ты поправилась.

И на этом все. Бетти передалось его волнение, и она нервно переступила с ноги на ногу, не зная, как начать разговор. Но Зигрид взял себя в руки, сел за стол и сказал:

– Располагайся. Думаю, нам стоит обсудить кое-что.

Беатрис опустилась на краешек дивана и приготовилась слушать.