Седьмая казнь

Комплексовал из-за несовершенства своей внешности Артур долго. Лет до двадцати пяти. Пока не убедился в том, что его рост, брюшко и залысины не мешают личной жизни. Не все женщины красавчиков любят. Да, конечно, обращают на них внимание, но отношения строить стремятся с теми, кто попроще. Боятся, что «аполлоны» от них гулять будут. К тому же красавцы, привыкшие сражать всех одной лишь своей внешностью, совсем не умеют ухаживать. Тогда как Артур делал это с размахом. И девушки ценили его прежде всего за умение ухаживать. А потом уж за все остальное. Кстати, в том числе и за внешность. Оказалось, некоторым нравится именно типаж Артура…

И все же в глубине души зависть к красавцам осталась. Дремала до поры, а проснулась неожиданно – когда Клава познакомила Артура с Сергеем. Представила его как своего приятеля, сказала, что тот очень помог ей при декорировании квартиры. Потом Артур от кого-то из заклятых подружек Клавы услышал дополнительную информацию. «Любовник, любовник…» – шептались они и с завистью поглядывали на Клавдию. Ревность вспыхнула в сердце Артура. И разбудила дремавшую зависть. Даже когда Клавдия под большим секретом сообщила Артуру о том, что Сережа близок с ней только в воображении ее подруг, это чувство так и не заснуло вновь и терзало его периодически.

А вчера, когда Клавдия призналась в своих чувствах к Сергею, чуть не разорвало Артура. Только теперь это была не глупая зависть невзрачного мужчины к писаному красавцу, а зависть безнадежно влюбленного к своему удачливому сопернику.

– Ты еще посидишь? – услышал Артур голос Даши и встряхнулся.

– Что? А, да, посижу…

– А я пойду, лягу. Спокойной ночи.

Мужчина пожелал ей того же. Хотя оба они понимали, что ночь будет какой угодно, только не спокойной. Артур вообще не надеялся уснуть.

Встав с дивана, он налил себе коньяка. Подумав, отставил стакан, взял другой, чистый, и плеснул в него водки, затем тоника. Вернулся на место, сел. В помещении горели все лампы, работал телевизор, но Артуру все равно было не по себе. Постоянно чудилось что-то. Он то и дело оборачивался, потому что ему казалось, что за спиной кто-то стоит. Не выдержав напряжения, он залпом выпил коктейль и покинул гостиную.

Шел по пустому коридору и чувствовал себя невероятно, чудовищно одиноким. Мечтал о том, чтобы сейчас хоть кто-нибудь вышел из своей комнаты. Или Орзу забежал в дом. Артур желал просто увидеть живого человека, а лучше коснуться его и убедиться – он не один в этом мире. Есть еще люди, и они рядом…

Но коридор оставался пустынным, и мужчина пожалел о том, что не прихватил с собой бутылку. Сейчас бы напиться до беспамятства… И уснуть…

В комнате, которую он называл своей, ибо ночевал только в ней, ему стало поспокойнее. Артур прошел к стулу, на котором стояла его сумка, и вынул из нее аптечку. Врач всегда носил с собой самое необходимое. В том числе снотворное. Ни разу им не пользовался, но имел при себе. Сейчас решил принять. Чтобы все же поспать.

Достав пузырек, развернулся к кровати. На тумбочке возле нее он оставлял бутылку минеральной воды. Там оставалось немного, но запить таблетку – достаточно. Артур потянулся к бутылке… и вдруг его рука повисла в воздухе. Потому что он увидел то, что лежало рядом с ней.

Полароидный снимок!

На нем был запечатлен его шелковый шарф.

А под фотографией, на белой кайме, красным маркером было написано: «УБИЙЦА!»

Часть третья

День похорон

Глава 1

Орзу сидел у окна, подперев подбородок кулаками, и уныло смотрел на сумрачное небо, ожидая момента, когда на нем появится хотя бы один просвет. Настроение было паршивым сразу по нескольким причинам. Первая – близилась зима. Ему, южному человеку, не привыкшему к трескучим морозам и снегу, было трудно ее переносить. Вторая – Орзу вскоре опять придется искать работу. Раз дом пока ничей, то и прислуга никому не требуется. И третья – Райка уже три дня не подпускает к телу. Сегодня наверняка тоже не подпустит.

А все из-за похорон. В данный момент Раиса на них присутствовала. Поехала на кладбище не просто как знающий покойную человек, а как скорбящая и, главное, единственная родственница.

Рая беспрестанно твердила о своем родстве с Клавдией. И скорбящую изображала очень убедительно. От гроба не отходила, то плакала, то причитала. Да так в роль вошла, что, когда Орзу попытался ее в углу поприжать, гневно на него зыркнула и прошипела: «С ума сошел? В доме траур…»

Посидев у окна еще минут десять и впав в окончательное уныние (небо так и не прояснилось), Орзу отошел от него. Походив из угла в угол по комнате, сел за стол. Увидел ручку и листки бумаги и решил написать письмо невесте.