Седьмая свеча

Спиртное наконец помогло Глебу расслабиться и овладеть собой. Он испытывал приятное спокойствие. «Нашел Степа чем меня пугать! Знаки смерти! Сам же сказал, что мы подвержены магии, колдовству ровно в той степени, насколько верим во все это. А я в это никогда не верил и не собираюсь верить!»

– Продолжим или хватит? – закусив маслиной, поинтересовался Степан.

– Продолжим! – твердо сказал Глеб.

– Храбрый портняжка! – рассмеялся Степан. – Говоришь, ничем тебя не проймешь? Меня не обманешь! Вижу, что знаки смерти тебя напугали, не настолько, чтобы ты наделал в штаны, но ощутимо.

– Степа, ты заблуждаешься! Я рассматриваю все произошедшее со мной как приключение! Это уже в прошлом. Думаю, что ты прав – меня Маня чем-то подпоила, отсюда и видения, галлюцинации. – Глеб тут же мысленно себе возразил: «Слышимый мною голос тещи на слуховую галлюцинацию не похож. Тут что-то другое».

– Я рассказал тебе о знаках смерти не для того, чтобы тебя еще больше напугать. Хотел тебе показать, что, если бы ты знал всю эту, как ты говоришь, чушь, будучи в селе, то эти знаки повлияли бы на тебя гораздо сильнее и засели бы глубоко в сознании. Как бы это отразилось на твоем душевном состоянии? – насмешливо спросил Степан и резко махнул рукой, словно рубанул саблей. – Поэтому не углубляйся в это, а сочти все бредом и забудь. Давай лучше еще выпьем. – И он снова наполнил рюмки.

«Мальчишник» затянулся до глубокой ночи, и вскоре, забыв о последних событиях, они стали вспоминать студенческие годы, курьезные случаи из того времени и словно сбросили с плеч по десятку прожитых лет, отделявших их нынешних, приземленных, от тех, сумасбродных и непредсказуемых. Неожиданно Степан поднялся и сказал:

– Сегодня за нашим столом нет женщин, но это не значит, что их нет в наших сердцах. Давай выпьем за твою Олю, чтобы ей сейчас икнулось и стало очень хорошо. Пусть темные, враждебные силы сгинут – они не всесильны – и в следующий раз за этим столом с нами будет она, здоровая и веселая. За ее здоровье! – Он одним махом выпил до дна.

Глебу стало неловко, поскольку он считал, что этот тост должен был сам произнести. Задурил себе и Степе голову своими приключениями в селе и забыл об Оле, а она лежит сейчас, бедняжка, в реанимации и борется с тем, чего он главный виновник. Степан – это да! Степа – это сила! Хорошо иметь такого друга, который никогда не бросит в беде! Глеб вдруг почувствовал, что у него на глазах выступили слезы. Он, пошатнувшись, встал и сказал:

– Спасибо, Степа! Ты настоящий друг! А сегодня ты сделал… – не находя слов, способных выразить его чувства, он раскинул руки, как будто обнимал громадный шар, – такое, такое… Я перед тобой в долгу за Олю, за себя… За нашу дружбу! Пусть ничто ее не омрачит и не нарушит!

Степан поднялся. Они выпили и по-мужски расцеловались.

12

Маня, противно хихикая, схватила его за руку и потянула в темную чащу, за которой было кладбище. Глеб пытался вырваться, а она уговаривала его не сопротивляться, уверяя, что это кратчайшая дорога на пляж. В подтверждение своих слов она подняла повыше платье, больше похожее на ночную рубашку, и продемонстрировала купальник. Он заглянул ей в глаза и увидел, что они до самых краев полны лжи.

– Что тебе надо от меня? Почему ты привязалась ко мне, а не к кому-нибудь другому? – стал кричать он.

– Я выбрала тебя, и мы обязаны обвенчаться, – заявила она и полезла целоваться.

– Я уже женат. У меня есть Оля. – Он пытался вырваться.

– Ты не прав. Ольги уже нет. Она мертва. Теперь я твоя суженая, и только смерть разлучит нас. Твоя смерть! – хихикая, сказала она и начала расстегивать на нем рубашку.

– Пошла вон, старуха! – закричал он, пытаясь ударить ее, но сил не было. Все силы высосала проклятая ведьма.

– Полюби меня! – попросила она и стала размазывать слезы по лицу, старея и дряхлея на глазах.

– Правильно, Глебушка! Не она, а я твоя суженая! – сказала мертвая теща и потянулась к нему. Вновь он увидел ее так близко, как тогда ночью на кладбище. – Глебушка, Глебушка! Чего ты не идешь, я тебя заждалась! – услышал он явственно.

Он проснулся, задыхаясь, и попытался успокоить бешено бьющееся сердце. Вокруг было темно. Вначале ему показалось, что он лежит на софе в доме у Мани, и от этого у него зашевелились волосы на голове, но постепенно глаза привыкли к темноте, он стал различать предметы и с радостью убедился, что находится в гостиной просторной квартиры Степана. В углу светила красная точка на панели спящего телевизора. Пульт обнаружился рядом с подушкой, Глеб прощелкал все каналы и убедился в их безмолвии. Было или слишком поздно, или слишком рано. Ему страшно захотелось пить. Он встал и включил свет в комнате. Вместе с темнотой сразу рассеялись остатки зловещего сна. Комната теперь имела спокойный, умиротворенный вид, и было странно, что здесь мог присниться такой сон.