Седьмая свеча

«Вошел я во двор, затем сразу на огород и прямо к бане. Словно черт меня вел! Двери там оказались тоже не заперты. Внутри светло от множества горящих свечек, и женщина там в длинном белом одеянии, мне любезно улыбается: “Милости просим, – говорит, – заждалась я тебя. Много о тебе рассказывал Глеб, таким и представляла”.

Заводит она меня в самую глубину предбанника, а кругом все белое. Она смеется: кто сказал, что черные дела делаются в темноте? Чистота и свет этому делу не помеха, и даже наоборот. Дай, говорит, пальчик. Я, как идиот последний или завороженный, протягиваю руку, она ее сразу – хвать! – и чем-то уколола, пару капель крови выжала в глиняную чашу. Словно на анализ. Открыла тумбочку, что-то оттуда достала и в чаше замесила, вроде темное тесто. И тут я увидел, что на тумбочке в необычном подсвечнике стоит и коптит, источая отвратительный запах, черная свеча. Никогда не забуду этот запах – удушливо-сладковатый, от него сразу запершило в горле. Женщина та месит тесто и что-то бормочет. Рядом лежит толстая книга. Я же, то стоял, как истукан, а тут возьми и раскрой ее: страницы вроде как из кожи, толстые такие, и электризуют пальцы. Картинки странные и что-то написано прописью, но не разобрать. Женщина стукнула меня по рукам предметом, похожим на линейку, только без делений, и книгу захлопнула. “Все, – сказала, – ты мне больше не нужен. Ты уже в моих руках”. И показывает мне фигурку, вылепленную из того теста. Я руку протянул к ней, а она иголочкой уколола фигурку – у меня сердце кольнуло, воздуха стало не хватать, упал я на колени, задыхаясь, будто на голову мне надели невидимый полиэтиленовый пакет.

“Все, – кричит, – свободен, пока не позову!” Я пришел в себя, радуясь, что могу снова дышать, и сразу ходу. Страх меня обуял – никогда такого не испытывал! Даже когда бандюги мне стрелку забили, а потом началась пальба! Тогда еле ноги унес! Но там было все понятно, а тут – нет! Про обряды вуду я слышал, но знал, что это творится где-то далеко, а тут такое испытал! Женщина такая миловидная – лет сорока, может, больше, может, меньше – в паспорт ее не заглядывал.

Страшно мне домой возвращаться, ощущение такое, как будто кто-то Чужой поселился в моей голове и приказывает, что делать. Этот Чужой привел меня сюда и приказал тебя вызвать. Сейчас Чужой

требует, чтобы я снова ехал в село, и сил нет ему противиться. Единственное, что смог для тебя сделать, – написать письмо, чтобы тебе все ЭТО стало известно. Забирай Олю из больницы, обязательно покажи ей письмо, и езжайте куда подальше, чтобы ведьма

не смогла вас достать! Я вас обоих очень люблю! Сожалею, но, боюсь, что больше не увидимся. Степан».

Глеб был потрясен содержанием послания и даже на время словно окаменел. Он знал другого Степана – жесткого и делового в бизнесе, упрямого в достижении цели, никогда не пасующего перед опасностями и трудностями. И вот Степан, словно мотылек, летит на огонь свечи, смирился со своим поражением. Он, Глеб, втянул Степана в эту темную историю, и теперь жизнь друга под угрозой, и тот ему предлагает бежать?! За кого Степан его принимает?! Глеб старался не слушать звучавший внутри голос благоразумия: «Если Степан не смог совладать с ведьмой, то куда тебе! Степан верное решение тебе подсказывает!»

– Стоять! – громко выкрикнул Глеб, чтобы заглушить внутренний голос и не поддаться его увещеваниям, затем грязно и длинно выругался, и в голове у него немного прояснилось.

«Степан вновь поехал в Ольшанку. Надо немедленно ехать за ним – кто знает, что еще там эта ведьма учудит, если имеет над ним власть? Я теперь знаю, чего от нее можно ожидать, и ей не поддамся!»

Внутри снова ожил голос, изменивший тактику: «Возможно, она на это и рассчитывает – заманивает тебя к себе! Не будь ослом – возвращайся в город и поступи так, как просил в письме Степан! Друг плохого не посоветует! Иначе сгинешь, как и Степан, под чарами ведьмы! Вспомни, что она вытворяла с тобой! Тогда она игралась, а сейчас уничтожит! Прихлопнет, словно букашку».

– Ну и пусть! – громко произнес Глеб. – Друга в беде не бросают! Лишь бы мне добраться наконец до этой ведьмочки.

Глеб прислушался. Вокруг стояла непривычная, мертвая, пугающая тишина, как на похоронах тещи. Он вернулся к машине. Вспомнил, что Степан просил обязательно показать это письмо Ольге. Все равно, чтобы добраться до Ольшанки, надо было ехать через город.

«Завезу письмо в Центральную больницу, это лишь ненамного удлинит дорогу, – решил он. – К Оле меня не пустят, передам конверт дежурной медсестре и заплачу ей за беспокойство в столь поздний час. Утром Оля прочитает письмо, и если со мной что случится… – Его сердце тисками сжал страх. – Почему со мной должно что-то случиться? Все будет хорошо!» – программировал он себя на успех.