Седьмая свеча

– Зачем тебе напрягаться? Я заплачу – тебе ее кто-нибудь напишет. Кстати, скоро обмоем мой диплом, правда, не психолога.

– Вот это новость! Когда это ты успел закончить институт?

– Долго ли умеючи! Когда деньги имеются, это не проблема. Мне уже материал на кандидатскую собирают. Посмотрим, кто раньше защитится – легкомысленный бизнесмен или его серьезная женушка, ночами корпящая над диссертацией?

– Удивил так удивил! – покачала головой Оля. – Будем прощаться, легкомысленный бизнесмен!

Она выпроводила Степана из кухни в коридор, к входной двери.

Когда Степан вышел из подъезда и подошел к машине, у него за спиной неожиданно возник высокий мужчина в темной куртке и вязаной шапочке.

– Гражданин Сиволапко? – хрипло спросил у него мужчина; у него был голос человека, продрогшего от долгого ожидания.

– Да, а ты кто, красаве́ц? – спросил Степан, оборачиваясь, и слишком поздно заметил в руках незнакомца обрез охотничьего ружья, исторгнувший столб огня, больно ударивший его в грудь и опрокинувший на землю.

Крупная дробь, с какой охотятся на кабана, вырвала громадные клочья одежды, разорвала легкое и застряла в левом желудочке сердца…

Степан, будучи в шоковом состоянии, сразу вскочил, но тут же задохнулся от крови, хлынувшей из горла, и снова рухнул на землю. Когда приехала скорая помощь, он был уже мертв.

24

Звук выстрела с улицы донесся в комнату, где находилась Ольга, но позвучал глухо, безобидно, словно кто-то баловался петардами. Занятая своими мыслями, она его никак не связала с уходом Степана, поэтому не могла предположить, что в этот момент тот лежит возле ее дома, безуспешно пытаясь сделать вдох разорванными легкими.

У нее были намечены на сегодняшний вечер очень важные дела, поэтому она сняла трубку и положила рядом с телефонным аппаратом, чтобы звонок ей не помешал. На всякий случай она закрыла входную дверь на цепочку, понимая, что это излишняя предосторожность, так как теперь ключи от этой квартиры были только у нее. Глеб был уже не в счет. Больше ни на что не отвлекаясь, в том числе и на нарастающий шум за окном, она перешла в самую маленькую комнату, памятную ей по двум причинам: знакомство с этой квартирой началось с нее, и проживавший в этой комнате первым пал жертвой ее магии. Этим человеком был отец Глеба – Леонид Григорьевич.

Когда она вышла замуж за Глеба, его отец жил вместе с ними, занимал эту комнату. Худощавый, подтянутый, седоватый шатен пятидесяти пяти лет от роду, он вел себя подчеркнуто корректно, с холодной учтивостью, изрекая лишь непреложные истины. Он напоминал ей актера кино, играющего только положительные роли, героям которого не присущи ошибки и человеческие страсти. Такие люди делали только то, что было необходимо, а не то, что хотелось. Ольга любила кино, но от таких фильмов ее подташнивало, и она невольно задумывалась: неужели те актеры и в жизни такие слащаво-приторные? Отец Глеба не был актером, он работал уже более двух десятков лет в отделе кадров бывшего номерного завода. Слушая его сентенции, в которых, впрочем, всегда присутствовал здравый смысл, она задавалась вопросом: он на самом деле чуть ли не святой или только таким прикидывается? Еще он напоминал своими нравоучениями ее школьного учителя по математике, как впоследствии оказалось, тайного педофила. Этот человек вызывал слишком много противоречивых чувств, и Ольга то и дело пыталась его как-то задеть, чтобы убедиться в его верности провозглашаемым идеалам. Она решила его подразнить.

Как бы случайно стала появляться перед ним полураздетая и вскоре начала замечать блеск в его глазах. Зная, что Леонид Григорьевич очень рано уходит на работу, когда обычно они еще спят, однажды она решила принять в столь раннее время душ, естественно, не закрыв дверь изнутри и очень удачно инсценировав свою растерянность. Тогда он увидел ее полностью обнаженной. Когда через неделю она повторила эту сцену, он снова заскочил в ванную, и она не сомневалась, что это уже не было случайностью.

Ночами, когда они занимались с Глебом сексом, она старалась кричать погромче, представляя при этом Леонида Григорьевича, прислушивающегося к ее крикам и их возне, обливающегося потом и сосущего валидол. Наверное, об этом думал и Глеб, так как он вдруг решил перенести их сексуальную программу на утро, когда отец уже отбывал на работу, но, разгадав его хитрость, Ольга настояла на том, чтобы все было как раньше.