Седьмое знамение

Эдгар вышел из подвала слегка понурый, но с воскресшей душой. Ему показали свет в конце тоннеля. Он потерял счет времени и очень удивился, когда застал у себя дома настоящее светопреставление. Он почему-то не осознавал, что этот день для него буквально канул в Лету. Он ушел с раннего утра без предупреждения и вернулся только ночью. Отец бродил по гостиной с телефоном в руках и все не решался позвонить в милицию, снимал трубку, подносил ее к уху и вновь клал ее на рычаг. Марианна уже не рыдала. Она с видом Ниобы сидела на диване в объятиях Бориса Новикова, который вздыхал и гладил ее по голове, как школьницу, и из ее глаз беспрерывно текли слезы. Эдгар несколько минут безучастно глядел на них. Между тем его появление вызвало небольшое смятение, а затем – грозную бурю. Отец потрясал над головой кулаками, как трагический актер в исполнении патетического монолога, Марианна вновь разразилась рыданиями, хотя раньше она была вовсе не была подвержена истерикам, а Борис Новиков самоустранился и с лестницы снисходительно наблюдал за развитием событий, сложив руки на груди. Эдгар смотрел на них поочередно – сквозь них, так как он их почти не видел, почти не хотел видеть, и его не затронула эта буря. Он хотел лишь одного – поскорее пройти к себе в комнату, лечь и обдумать все то, что он сегодня услышал и понял. Его мысли были далеко, душа законсервировалась, чтобы быть принесенной в дар его новой идее, его новой жизни. Вскоре так и произошло. Отец полностью высказался, Марианна успокоилась тем, что ее сын жив и здоров и вернулся домой, Борис Новиков сделал сонный вид, громко зевнул и ушел к себе, чтобы продолжить свой роман. Эдгар без ужина поднялся в свою спальню и свернулся калачиком на кровати. Этот день опустошил его – Профессор и его народ умело расчистили место для новых насаждений. Эдгар был уже пуст и потому жаждал быть наполненным новым знанием и новой жизнью, которая его так увлекла, хоть он еще и не познакомился с ней поближе. Эдгар не включал в комнате свет и не слушал музыку.

Первые дни его очень раздражало, как ни странно, то, что внешне он остался тем же самым Эдгаром. Поэтому, чтобы дать понять всем, и в первую очередь самому себе, что он изменился, он постригся налысо. Отец потерял дар речи, Марианна в шоке уронила заварочный чайник и разбила его, а заодно залила кухню крепким чаем. Борис Новиков округлил глаза и покачал головой, таким Эдгар стал забавным и ушастым. Он ни с кем не разговаривал, уходил из дома каждый день и возвращался очень поздно. Такого в семье Тимофеевых не бывало никогда, и родители стали советоваться друг с другом, что им предпринять. Они решили, естественно, что он обиделся на них за ту бурю в тот раз, когда он пропал впервые, и им следовало не набрасываться на него вот так сразу, а сначала выяснить, где он был, и поговорить спокойно, может, там и не было никакого повода для волнений.

Но когда отец начал говорить с ним и извиняться за свою несдержанность, прежде очень мягкий Эдгар не прояви ни капли понимания, выслушал отца с непроницаемым видом, не ответил ни единого слова и ушел! Они не знали, что он вовсе не обиделся на них, он и не помнил уже той бури. Он просто стал для них чужой. Непоправимо чужой.

Марианна была в ужасе. Она видела, что отец так же беспомощен, как и она, а Борису Новикову, на которого она, скажем прямо, втайне надеялась, было все равно. Да и не имел он на Эдгара никакого влияния и раньше, она это помнила и даже не стала обращаться к нему с просьбами. Она задействовала все силы своего материнского инстинкта и перебрала в уме всех одноклассников сына, но так и не выбрала подходящей кандидатуры на роль спасителя малолетних.

И вот в самый последний день зимних каникул к Тимофеевым пришел Игорь Белояр – вернуть гражданский кодекс и аудиокассету с записью группы «Санкт-Петербург». Была среда, вечер после рабочего дня. Отец готовился к завтрашнему совещанию в исполкоме, Борис строчил свой роман с устрашающим названием. Марианна готовила ужин, и именно она поведала Игорю о постигшей их беде. Игорь очень удивился и, если честно, не до конца Марианне поверил. Он не виделся с приятелем всего несколько дней. Не может быть, чтобы в столь короткий срок произошли коренные изменения. Вместе с тем ему стало любопытно – а вдруг любящая мать не преувеличивает, и все действительно серьезно? Надо убедиться в этом самому.

– Он больше не разговаривает с нами, – плакала Марианна так горько, что Игорь внезапно сравнил ее со своей матерью. – И не ужинает, не обедает с нами, так, клюнет что-нибудь мимоходом. Он даже не смотрит на нас! Я так не могу, Игорь!

– Я понимаю, тетя Маша. Ну не убивайтесь вы так! Я вот дождусь его и спрошу, что случилось. Пожалуйста, успокойтесь. Любой психолог вам скажет, что переходный возраст – это вещь неизбежная и рано или поздно происходит со всяким человеком, без исключения. Не плачьте, пожалуйста. А то мне тоже вот захотелось поплакать вместе с вами, за компанию. Чтобы вам не было так одиноко.

Она заулыбалась сквозь слезы, сраженная его мягкой шутливостью.