Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей

Из моих собственных воспоминаний: мне было три года, шел четвертый. Мы с бабушкой лежали в саду в деревне, мы уже вернулись из Германии, отца забрали в армию, мама поехала в Москву что-либо раздобыть из еды, иначе бы мы умерли с голоду. Я очень хочу есть, плачу и прошу у бабушки хлеба. Она посылает меня к соседям и говорит: «Сходи, может они сжалятся и дадут кусок хлеба». Но мне в этом доме не дали, я это отлично помню. Бабушка посылает меня в другой дом, мне там тоже отказывают, и, наконец, в третьем доме мне дают ломоть хлеба, который и хлебом-то назвать страшно, он черный, клейкий, липнет к зубам. С какой радостью я бежала к бабушке и кричала: «Бабушка, мне дали, дали». А хлеб был очень вкусный, и съела я его очень быстро. Этот момент в своей жизни я хорошо запомнила, хотя и была ребенком. Мы, дети войны, рано стали взрослыми, и после войны люди жили очень тяжело, и все-таки благодаря Советской власти мы выучились и стали чувствовать себя людьми, хотя и тогда не все жили одинаково. Несмотря на то, что родители не любили вспоминать свои тяжелые годы, они никогда не скрывали, что были в плену, об этом знали и в школе, и на работе. Сейчас вроде все сочувствуют нам, вывезенным с родной земли, и я отлично помню негативное отношение к себе учителей и некоторых взрослых. А, кажется, чем виноват человек, которого угнали? Что можно было сделать против силы? Возвращаюсь к отцу. Он прожил долгую жизнь, не дожил до девяноста годов 2,5 месяца, но умер он неудовлетворенным. Незадолго до своей смерти у меня с ним состоялся разговор. Он приезжал в Калугу на операцию по поводу глаз, и мы долго беседовали. Он рассказывал про свою молодость, как раскулачили его отца, хотя все было нажито своим трудом, не воровали, не убивали, но, повторяю, это был просто рассказ без злобы на кого бы то ни было. Он переехал в город Калинин, ныне Тверь, откуда и был призван воевать, но он не был признан бойцом Советской Армии из-за плена, и это его очень угнетало. Он говорил: разве я виновен в том, что после побега из лагеря он нашел партизан и просился к ним, рассказал им всю свою историю, просил помочь перейти линию фронта, а ему отказали — такова судьба.

Такие воспоминания есть у каждого из нас, и пишу я их лишь потому, что наша председатель БМУ Ермолюк Людмила Ивановна, большой души человек, хочет, чтобы мы оставили для своих потомков воспоминания, чтобы наши дети, внуки и правнуки могли сравнить свою жизнь и нашу жизнь. Я хочу, чтобы никогда не было войны, чтобы люди не испытывали всего того кошмара, что испытали наши родители, а также и мы. Ведь многим из нас было по 8-10-12 и т. д. лет, такие малолетние узники могут сами уже рассказать многое о тех годах жизни. Забыть это просто невозможно. Если учесть, что взрослые люди уже после войны (1953 год) (из моих воспоминаний) при виде самолетов в небе приказывали детям ложиться. Это же о чем-то говорит?

А было это так: летом 1953 года мне было 10 лет, мы с мамой и другой женщиной и несколькими детьми пошли в лес за ягодами. Вдруг на небе услышали гул и увидели три летящих самолет. Наша мама побледнела как мел, схватила нас и заставила лечь на землю ничком вниз, когда я спросила у нее, зачем она это сделала (самолеты уже улетели и мы поднялись с земли), мама смущенно сказала: «А вдруг опять бомбить будут?» Отлично помню, что мы засмеялись, а сейчас, вспоминая этот эпизод, хочется плакать.

Все, заканчиваю. С уважением ко всем людям, пережившим эту страшную войну, Филатова Валентина Николаевна, г. Калуга, ул. Московская, 120, кв. 25.

Воспоминания о войне

Четверикова

(Соколова) Елена Петровна

1938 г.р. ур. г. Жиздра, прож. в Калуге

Я, Четверикова (Соколова) Елена Петровна, родилась в г. Жиздра 16 февраля 1938 г. В семье была шестым ребенком. Когда началась война, в семье осталось четыре человека: мама Александра Григорьевна 1892 г.р., брат Евгений 1924 г.р., сестра Людмила 1927 г.р. и я. Отец был репрессированным по оговору в 1937 г.