Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей

Заканчивался 1941 год, когда немцы первый раз начали угонять молодежь в Германию. Прослышав об этом, мы — девочки, которые были всей молодежью в деревне, поразбегались по дальним деревушкам. Я убежала за 80 километров в Хойницкий район к сестре. Но душа болела за стариков-родителей, которые остались одни. Вернулась в Лиховню. Некоторое время было спокойно. А летом 1942 года снова начались угоны. И теперь уже нас, беглянок, предупредили, что если еще раз убежим, перестреляют родителей. Отвечал перед немцами за угон староста. Как же я его упрашивала оставить меня дома: «Корову отдам, все, что в хате есть, возьмите, только оставьте дома». Но он ответил: «Что нам захочется, мы и сами заберем, но если убежишь, на другой день родители будут висеть на дереве».

Угоняли нас, молоденьких шестнадцатилетних девочек, провожали всей деревней, плакали и прощались навсегда. В Наровле нас посадили в телячьи вагоны. В поезде было очень много девчат, так было тесно, что мы могли только стоять. Когда сильно уставали, то садились или ложились на ноги стоящим. Сутки ехали без единой остановки. И вот поезд останавливается в чистом поле. Открыли двери, велели выйти, оправиться. Вышли, видим — ряд пулеметчиков вдоль поезда, но после суточной езды не до стеснения было. А вдоль состава над нами летают два немецких самолета — сопровождение. Это потому, что, когда угоняли предыдущие партии в Германию, нашлось немало смельчаков, которые выламывали пол в вагонах и выпадали на шпалы, убегали.

Уже не помню, сколько времени нас везли. Прибыли в Германию. Остановились в каком-то городе. Нас загнали в баню на дезинфекцию, одежду — тоже на дезинфекцию. И уж потом привезли на распределительный пункт, откуда нас разбирали, как скот, кого куда. Кто попадал к фермерам, кто в лагеря. Из нас, белорусов, выбрали человек 50 девочек, в том числе и меня, и увезли в Мюнхен, в лагерь, который находился на окраине города, на улице Вайер-Брюнер. Потом мы узнали и другие улицы: Людвигштрассе, Гофманштрассе, пл. Марии. Красивый город, но не для нас. Для нас — лагерные бараки за колючей проволокой в несколько рядов. Очень запомнился первый ужин, потом уже привычным стало — принесли 30-литровую кастрюлю воды и на дне лежали ровно пять картофелин. Вечером раздали 100 граммов хлеба на утро, а утром давали кипяток. Со следующего вечера стали варить постоянную баланду, да такую, что мы по молодости своей сочинили частушку:

Баланда да баланда,

Даже нет капусты,Только брюква и вода,

А в животе пусто.

Бывало часто и так: наварят квашеной брюквы, а там полно белых жирных червей. Тут уж кто матерится тихонько, кто мамочку вспоминает, кого-то рвет. Но голод был настолько сильным, что мы ели. Выключали свет, ели в темноте, а когда зажигали свет, у каждой чашки лежала кучка червей. Чувство голода присутствовало всегда, все три года, изо дня в день. Когда мы шли по городу на работу и до нас иногда доносился запах печеного хлеба, кто послабее — падали в обморок.

Вскоре в наш лагерь привезли партию украинок и среди них были детдомовские девочки от 12 до 14 лет. Потом прибыли полячки. У нас в лагере был отгорожен проволокой один барак, где жили человек 10 мужчин — французы и итальянцы. За время пребывания в лагере сменилось три коменданта. Первый был очень недолго. Второй задержался у нас месяцев на пять. С ним была жена — врач.

Работали мы на военной фабрике по 12 часов в день. Первые несколько дней нас возили на городских трамваях, но, видно, горожанам-немцам это не понравилось, и мы, вплоть до 1943 года, пока фабрику не разбомбили, ходили пешком за несколько километров на работу. Бомбы попали и в наши бараки, вместе с которыми сгорела наша немудреная одежда, обувь. Уцелел один барак. Девочки из уцелевшего барака поделились с нами чем могли, но, конечно, всем не хватило. Обувь немцы привезли быстро. Это были выдолбленные из дерева башмаки. Ходить было в них мучительно. А поскольку мы выходили на работу из лагеря рано и топали через весь город, то легко можно представить, какой звонкий перестук разносился по сонным улицам Мюнхена. Опять горожанам не понравилось и нас заставили ходить вокруг города, в обход жилых кварталов, получалось 17 километров.