Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей

Нам раз в день давали чуть баланды и хлеба сухого по чуть-чуть. К осени стало холодно. Выгнали нас из лагеря на широкую асфальтовую дорогу и погнали пешком до Минска. Грохот: по дороге гонят технику. Танки, машины отступают. Утром патруль стучит в стенку: «Руссиш авштейн!», — и опять на дорогу. Не помню, сколько дней от Витебска до Минска шли. В Минске загнали всех в казармы и никуда не выпускали. Там мы не видели могил. Ну, казармы тоже были сделаны для пленных. С неделю подержали — зима наступала. Заходят в казарму офицер-немец с переводчиком и говорит: «Кто поедет в Германию, просим выйти к поезду». А поезд был рядом с лагерем. Мы бросились к маме: «Мамочка, не надо, не поедем в Германию! Лучше здесь умрем. Там нас немецкие дети камнями поубивают». И мама нас послушала. А некоторые семьи поехали, попрощались и сказали: «Какая разница, где умирать: здесь или в Германии».

Нас еще подержали в казармах и повезли. Куда везут — не знаем. Чужой край. Потом ночью поезд остановился, открывают вагоны: «Руссиш, ап — выходи». И поезд ушел. Сидим, холодно и голодно. Стало рассветать — идут жители к нам, несут кто что. А это была станция Синкевичи. Вся округа около станции была усыпана гильзами и большими, и маленькими. И жители говорят: здесь партизаны немецкий состав сожгли. Немцы на передовую везли снаряды, а партизаны подожгли. Немцы кинулись отцеплять вагоны, и сами погибли от своих снарядов.

Потом пришли к нам местные власти: староста, полицаи — и повели нас по домам. Всех устроили у жителей. Село Синкевичи прямо рядом со станцией, и река Лана. Рядом село Мокрово. Посреди этих сел река. Красивые места. Сама природа украшала местность. От Мокрова хутора и дальше много хуторов. И люди в этой местности хорошие, добрые. Нас они звали «восточники». Таких добрых людей, наверно, нигде нет. Все давали, и партизан кормили, а немцы все отбирали. До 1940 г. у них власть была польская. Они все говорили: до прихода немцев у них правил страной Пельсуцкий. А когда немцев выгнали, в 1944 г. стала наша власть, советская.

Русские войска пришли в Синкевичи в 1944 г., в июне, в Петров день, праздник православный. Там немцы не палили, из села не выгоняли никого — сами удирали бегом.

Днем вышли мы на улицу — немцы на повозке везут русского солдата и спрашивают: «Сколько войск ваших, где стоят, сколько танков?» А он ни слова не ответил, все молчал. Мы сказали, что видели солдата нашего везли, а они сказали: ничего он им не скажет. Это они нашего разведчика схватили, он был ранен тяжело, ну, они его и убили. Еще немцы на передовую конницу под Микошевичи погнали. До чего красиво: кони группами под масть, а кавалерия — мадьяры в темно-коричневой форме. Очень много и долго ехали. Кони очень хороши. И обратно бежали раненые, хромые, и всадников не было. Коней жаль. Животные приняли бой на себя.

Когда немцев выгнали, они загремели ближе к Германии. Мы помогали своим дорогу укладывать, носили бревна, кусты рубили, ямки засыпали, чтоб техника шла. И командовала женщина в военной форме — до чего она хороша! «Давайте вот сюда подносите». И все нас подбодряла: «Закончим войну — заживем». А звать ее — мы не знаем как. Как солдаты, к ней обращались: «товарищ лейтенант». А потом прошли машины, танки, и шла строем армия с знаменем и пели:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бойС фашистской силой грозною,С проклятою ордой.

Это надо было слышать. Весь воздух содрогался от этой песни, все женщины плакали. А когда наладили железную дорогу, пошли поезда и мы поехали домой на свои пепелища. В погребе печку маленькую сложили и стали жить. Голод, холод. С Германии стали возвращаться — всего привезли: и одежи, и машинок швейных, и перин. Им легче было: на хлеб меняли, на Украину возили. А нам нечего ни одеть, ни обуть младшую сестру. В школу не в чем было идти, так и осталась неграмотная. Мама говорит: «Узнай, где лучше. С Германии приехали богачи, а у нас ничего». Что делать — выдержали, только мама умерла 15 мая 1945 г. Самые трудные годы.

Вот говорят, в Германии хорошо живут, а мы плохо. Ради бога, пусть живут! Только нам немецкая власть не нужна, мы богато никогда не жили, нам и так хорошо. Мы от немцев натерпелись и наплакались, хватит. Мы их сюда не звали, пришли сами и разрушили все. Нашу доблестную армию на колени не поставили, выстояли четыре года суровых и страшных. Наши соседи были в Германии, и слышны стали бои. И немки спрашивают: «Придут к нам русские, что будут делать у нас?» А наши женщины говорят: «Что ваши делали у нас, то и наши будут делать у вас». А они, немочки, плачут: «Мы не приказывали своим в России убивать».

Проклятые фрицы! Наши русские ихних немцев пленных не убивали и голодом не морили. Отработали по 3 года после войны и поехали домой к себе в Германию.

А когда русские наши войска освободили Синкевичи, Мокрово (это была Пинская область Лунинский район) и собрали собрание, жители сошлись все слушать, что им коммунисты скажут.